Охота на Лань. История одной одержимости

Глядя на сад, в котором они столько веселились и играли, Лоренцо понимал, что все улыбки и смех остались в прошлом. Нет Валентина, нет Джованны, нет Марко. На душе Лоренцо страшная боль от гибели любимой солнечной Клариче по его же вине. Он больше не влюблялся так сильно. Вяло встречался с двумя любовницами, скорее из желания иногда почувствовать тепло человеческой души рядом, чем из прежней страсти к этому приятному занятию. Он понимал, что не сможет уже создать семью. Он сам себе запретил это в наказание за содеянное.

Иногда Клариче снилась ему под толщей грязных вод Арно. Смотрела на него прозрачными глазами и качала в руках младенца, покрытого чешуей. Лоренцо просыпался в ужасе после таких видений и долго ходил по опустевшему дому, не в силах снова заснуть.

Пустой и холодный дом, некогда полный любви и смеха, стал ему в тягость. И он наконец продал его, но не графу делла Мирандола, а разбогатевшему кондотьеру. Теперь он медленно обходил дом и прощался с ним.

А Джакомо… Лоренцо попытался вспомнить, когда видел брата в последний раз. Лучше бы не вспоминал. Сад за стеклом стал размытым и нечетким, зато он услышал взволнованный гул флорентийских улиц. Это был день возвращения Савонаролы из Болоньи, куда его удалось выслать Пьеро Медичи. Но, вопреки надеждам Пьеро, в изгнании авторитет Савонаролы для флорентийцев только вырос. Немало стараний приложили для этого Джованни делла Мирандола и Анджело Полициано. И вот он возвратился во Флоренцию. Савонаролу встречали торжественно, празднично, многие знатные люди вслед за графом делла Мирандола спешили выказать ему свое почтение. Монах вернулся таким же неистовым проповедником, только теперь, казалось, и вовсе не имел границ: требовал свержения тирана Медичи, предсказывал страшные кары Папе и повелителю Флоренции, критиковал их и предвещал будущие беды Италии.

Лоренцо не встречал Савонаролу, он вообще не причислял себя ни к его сторонникам, ни к сторонникам Медичи. Ему стало как-то все равно, кто будет править Флоренцией. Но он выходил из дома друга как раз, когда город встречал монаха. И случайно оказался в толпе. Его взгляд вдруг упал на рыжего монаха в свите Савонаролы. И сердце Лоренцо, покрытое трещинами от ударов судьбы, разбилось на тысячи осколков.

Джакомо, оказывается, постригся в монахи.

Лоренцо с болью смотрел на белую рясу и черный плащ, на полное торжества лицо брата. Вот что он выбрал… Не свободу, не самостоятельность, а подчинение и молитву. Так похоже на Джакомо… Ему так проще, так легче. Не нужно принимать решения, вести торговлю. От него не зависят род и семья. Какое счастье, что видит его таким только Лоренцо. Отец бы умер, увидев его в рясе.

Он вернулся в тот день домой и понял, что дальше ждать не имеет смысла. И стал искать покупателя для виллы.

И вот… прощание…

Лоренцо подошел к портрету Джованны и взял его. С ней он расстаться не мог.

Спустившись вниз по лестнице, кивнул чужим слугам, которые входили в дом, и вышел во двор. Оглянулся, посмотрел на герб Альба над входом.

Белый прыгающий олень, то ли полный величия, то ли полный отчаяния… Лоренцо никогда не чувствовал себя настолько раздавленным и одиноким.

Заставив себя отвернуться, он быстро зашагал прочь.

Граф делла Мирандола вошел в дом семейства Альба на следующий день.

– Идея действовать через другого покупателя была блестящей, Козимо, – похвалил он слугу. – Здесь ничего нельзя менять, пусть все остается прежним. Задача слуг – поддерживать жизнь в этом доме. Это дорогая, красивая ловушка, но и наша Лань далеко не проста.

Секретарь шел рядом, рассматривая исподлобья дом. Он в душе не верил, что Джованна Альба еще жива и тем более, что она однажды придет домой. Но граф был абсолютно уверен в этом, поэтому он не пожалел денег ни на дом, ни на услугу кондотьера, который, выступив покупателем, получил свою долю и уехал из Флоренции.

Пико с любопытством обошел все комнаты и вошел в спальню Джованны с часто бьющимся сердцем. Кровать была придвинута к стене, освобождая пространство перед окном. На столике лежали аккуратно разложенные принадлежности для волос – видимо, Лоренцо до последнего ждал ее и здесь поддерживалась чистота. Пико откинул крышку сундука и вытащил оттуда рубашку Джованны. Нежная ткань приятно холодила кожу.

– Ты придешь сюда. Придешь, – прошептал он, закрыв глаза и пытаясь за запахом чистой, но долго лежавшей рубашки уловить аромат тела Джованны. Он скучал по ней каждый день. Каждый день просыпался и засыпал с ее образом перед глазами. И ему казалось, что каждый день приближает ее к нему.

– Скоро… да… скоро… – пальцы смяли нежную ткань.

Серые глаза философа задумчиво посмотрели в окно, на белый свет, заливавший комнату.

Услышав шаги Козимо, входящего в спальню, Джованни повернулся к нему.