Охота на Лань. История одной одержимости

Джованна Альба стояла перед ним с мечом в руке. Из-под плаща выбивались рыжие кудри. Она отбросила капюшон с лица. Она была еще прекраснее, чем раньше, но бледна от страха. Ей изумительно шла мужская одежда. Пико почувствовал желание и дикую радость от того, что она пришла.

– Джованна…

Он хотел встать, но она резко приказала:

– Не двигайтесь!

Он покорно опустился на место. Все эти долгие дни и ночи были мучением без нее. А сейчас он наслаждался ею, выпивал глазами, пытался отпечатать в памяти каждый оттенок цвета, света, тени, все формы и очертания. Если бы он мог рисовать картины, которые двигались! Тогда Джованна действительно могла бы оставаться в памяти так долго, как только можно.

Она сделала шаг ему навстречу, и все в нем сжалось от любви и жажды.

– Я хочу выпить тебя, Джованна. Хочу насытиться тобой… но знаю, что не смогу… – хрипло сказал он.

– Вы сломали меня. Можете быть довольны. Я пытаюсь и не могу вернуться к себе. Вы растоптали мою душу, мое тело. Мою судьбу. Я даже не сразу смогла побежать, так сильно вы держали меня. Можете радоваться. Вы навсегда останетесь со мной.

– Да… я буду жить в тебе… если позволишь… с тобой… я принял постриг…

Он бормотал, словно бредил, не отводя от нее глаз.

– Мне жаль, что ваши грехи вам простятся, граф делла Мирандола. Мне было бы приятно знать, что вы заплатите за свои преступления. Но раз я не могу рассчитывать на суд Божий, я устрою вам суд земной.

Она подошла и высыпала в бокал с его вином яд.

– Пейте.

– Что это?

– Мышьяк. Доза, достаточная для смерти в муках.

– Нет, Джованна, – улыбаясь, он покачал головой.

– Тогда мне придется убить вас мечом. Жаль. Я обещала вам долгую и мучительную смерть.

Она была холодна и сдержанна. Еще бы. Ведь она считала себя хозяйкой положения.

Пико встал, она отступила. Он взял с подноса, оставленного слугой, второй бокал, налил туда вина и достал из кармана мешочек с ядом, которым он отравил Анджело Полициано.

– Я не хочу, чтобы ты брала на свою душу такой грех, Джованна. Знаешь, что… я сам себя отравлю.

Он высыпал яд в бокал, поднял его и посмотрел на растерянную девушку.

– Без тебя моя жизнь не имеет смысла. Знай, что я любил тебя искренне, всем сердцем, всем своим существом. Любил так, как мог, прекрасная моя лань. Я знаю, что мы могли бы быть счастливы. В другой реальности, мы, возможно, действительно счастливы, Джованна. Вот почему я так стремлюсь к тебе. Вот почему, несмотря на то, что знаниями я достал до небес, в страсти к тебе я готов был опуститься в преисподнюю. Я знаю, что душа моя не дотянется никогда до Рая. Можешь быть спокойна: за свою болезненную страсть к тебе я буду сгорать в Аду. Но… я желаю тебя. И буду желать до последнего вздоха. И может, чуть дольше. За тебя!

И он залпом осушил бокал с ядом.

Джованна в ужасе смотрела на его спокойствие и улыбку. Казалось, он был даже счастлив. Вскоре судорога исказила его черты, но он держался, дышал учащенно, сипло, скрипел зубами, когда сильная боль прорезала тело.

Смотреть на это не было сил. Она мечтала об этой минуте! Но, глядя на него, не испытывала торжества и радости. Только печаль и горечь.

– Не отводи взгляд, – простонал Пико, хватаясь за живот, наваливаясь на стол. – Прошу, смотри на меня, смотри…

И она смотрела, не в силах оторваться от его серых глаз. Ей было страшно, больно, но он все еще обладал властью над ней. Его красивые губы чуть дрогнули в улыбке.

– Да, Джованна. Смотри. Я люблю тебя. Я… – Джованни Пико делла Мирандола осел на пол, опустился на колени перед ней. Он протянул к ней руку, она отступила на шаг назад. – Спасибо, – прошептал он из последних сил. – Жизнь без тебя все равно не имела смысла.

Пико упал лицом вниз, задергался в мелкой судороге, а потом шумно выдохнул и затих.

Она не сразу решилась подойти к нему и проверить. Ей было страшно, что он разыграл ее, что схватит ее, снова подомнет под себя. Ее тошнило при одной мысли об этом.

Приложив ледяные пальцы к его теплой шее, покрытой легкой испариной, она так дрожала, что не сразу смогла убедиться, что пульса больше нет. Джованни Пико делла Мирандола был мертв.

Когда она вышла, щеки были мокры от слез. И Джованна сама не понимала, кого оплакивала: себя или его. Шагая по ночной дороге в сторону Флоренции, она подумала, что в одном он оказался прав. Часть Пико теперь навсегда останется в ней. Джованна была беременна.

Глава 22. Монах и грешница

Французские войска вошли во Флоренцию утром семнадцатого ноября. Сверкая золотой кольчугой, под небесно-голубыми флагами, украшенными золотыми лилиями, Карл Восьмой въехал в город.

Флорентийцы с любопытством и волнением разглядывали бесконечные потоки сверкающих латами гвардейцев, угрюмых копьеносцев, пушки. Всю эту армию флорентийцам предстояло гостеприимно принять у себя и кормить, проглотив гордость.