Охота на Лань. История одной одержимости

– Милая Жанна, я рад, что вы не прачка. Но это совершенно ничего не меняет. Флоренция сдалась моей армии, а вы сдадитесь мне. Было бы весьма благоразумно с вашей стороны вернуться на постель.

Джованна смотрела на уродливого короля и лихорадочно соображала, что делать дальше. Еще одного насилия она не перенесет. И тут ее взгляд остановился на кинжале у пояса Карла. И тихий покой снизошел на нее. Она приняла решение: убьет себя. Больше никто к ней не прикоснется. Никогда.

– Раздевайтесь, – повторил король.

Она послушно протянула дрожащие пальцы к завязкам плаща, и через мгновение он волной упал к ее ногам. Опустив глаза, Джованна шагнула к кровати.

Карл Восьмой прекрасно осознавал свою внешнюю непривлекательность, но знал, что власть делает покорными большинство женщин. Когда красавица шагнула к нему, он жадно запустил руку ей под юбки, с вожделением поднимаясь вверх по стройной ножке, ущипнул ее за кожу на бедре, повалил на кровать. Ему не терпелось поскорее оказаться в ней, поэтому, когда пленница вдруг вывернулась под ним, он испытал лишь глухое раздражение, но заметив, что она вытащила кинжал у него из ножен и направила себе в сердце, впал в ярость. Он успел перехватить руку девушки, но она не сдавалась и упорствовала, а когда он попытался отвести ее вторую руку в сторону, укусила его.

– Ах ты дрянь! – прошипел он и со всего размаху и используя вес своего тела, ударил ее кулаком в живот.

Она глухо застонала, кисть с кинжалом ослабла, он выбил оружие и отбросил его подальше.

Похоже, от боли ее парализовало, она лишь хватала ртом воздух, как выкинутая на берег рыба. Карл Восьмой развел ее ноги в стороны и навалился всем весом сверху.

– Отдашься мне, как Флоренция, – тяжело дыша, сказал он ей.

Девушка норовила закрыть руками живот, оттолкнуть его, но он резко двинулся вперед, и она обмякла, оказавшись в его власти. Он двигался жестко, стараясь причинить ей как можно больше боли. Она молча терпела.

Когда он встал, она подогнула ноги под себя и сжалась. Заметив кровь на простыне, он удивился: девственница? Но злость не утихомирилась с физической разрядкой, наоборот, теперь желание наказать ее оказалось более сильным.

Все это время с момента вступления в город Карл Восьмой ловил надменные взгляды флорентийцев. Они жалили, как укусы диких пчел.

«Погоди, – словно говорили эти взгляды, – ты думаешь, что победил нас, но мы хитрее!»

И ему очень хотелось разрушить город, но соглашения и уступчивость флорентийцев (пусть и насмешливая) мешали этому. Рыжая, надменная и покоренная красавица стала вдруг олицетворением города, а победа над ней – победой над всей Флоренцией. Королю теперь хотелось не только насилия: при виде крови он ощутил азарт и возможность показать флорентийцам наглядно, на что способны французы.

Он встал, завязал штаны и вышел из спальни, дав распоряжения стражникам. Сегодня будет прекрасный вечер.

Джованну выволокли из спальни и потащили вниз, по дороге солдаты нагло рвали на ней одежду, обзывая флорентийской шлюхой.

Боль расширялась от живота по всему телу, юбки намокали от крови. Джованна покорно двигалась, мечтая о смерти, моля о ней. Может, ей отрубят голову? Какое это было бы облегчение – лечь на плаху. Или повесят? Даже удушье не так страшно: она его уже испытывала много раз. Но что-то подсказывало ей, что быстрой и легкой ее смерть не будет. Хотя жизнь в ней закончилась еще наверху, в спальне Медичи. Сердце еще бьется, кровь еще бежит по жилам, но скоро весь ее внутренний огонь окажется лишь лужей на полу.

Ее не оскорбляли шуточки и смех солдат. Лишь разрасталась животная паника, что ее будут мучить еще долго.

Внизу, в большой зале, был накрыт огромный стол, за которым сидело много людей. Джованна с перепуга не узнала никого, кроме короля, с аппетитом глодавшего птичью ножку. По его знаку ее поставили к стене, спиной к едокам, затянули на руках кожаные ремни и повесили на бронзовый светильник над головой. Джованна стояла, не дергаясь, прислушиваясь к тому, как по ногам ползут теплые капли крови.

– В одежде, – раздался голос короля. – Я не хочу пока пускать ей кровь.

Джованна чуть обернулась и увидела седого человека с кнутом в руках. Палач отпустил кнут на пол, и она отвернулась, стараясь быть готовой к удару. Но он все равно обрушился на нее неожиданно и с такой силой, что она не смогла сдержать вскрика. Второй удар. Джованна прижалась лбом к шелковым обоям, пытаясь не думать о том, как больно, когда кнут касается обнаженного тела. Третий удар. Ощущение было такое, что ее бьют железными палками, хоть одежда и смягчала удар. Четвертый удар. «Господи, сколько же еще? Господи!» Пятый. Пауза между ударами, как вдох перед прыжком в бездну, безнадежная, болезненная. Шестой. Она не смогла сдержаться и застонала. И тут увидела короля, наблюдающего за ней. Глаза его горели от удовольствия, лицо лоснилось от жира. Ну, нет, она не издаст больше не звука. Джованна сжала зубы, уставилась на него и смотрела, смотрела, смотрела в эти жестокие, сияющие счастьем глаза. Седьмой. Восьмой. Девятый. Десятый.