Охота на Лань. История одной одержимости

– Это вызов вашей гордыне! – внезапно в комнату вошел Рауль. – Вы просто не хотите даже попробовать. Между жизнью пациента и гордыней вы выбираете второе, я правильно понимаю?

Делакруа злобно развернулся и прошипел:

– Потакать капризам своей любовницы вы можете у себя дома, сударь, а здесь я…

Но тут Делакруа попятился, потому что Рауль побледнел и шагнул вперед, опасно положив руку на рукоять меча.

Джованна встала между ними.

– Это глупо драться из-за такой ерунды. Моя честь как-нибудь потерпит, а вот раненые – нет. Делакруа! Вымойте руки! Я начинаю оперировать без вас. Вы мне нужны, поэтому, пожалуйста, поспешите. После того, как мы окажем помощь, мы сможем решить остальные вопросы. Но не сейчас.

Рауль стоял и ждал, пока врач, сопя от возмущения, не вымоет руки, а потом вышел.

Джованна совершенно не оскорбилась. В конце концов, Делакруа прав, она – любовница Рауля. Пусть ничего между ними на острове не было, но всем и так все ясно: их взгляды говорили сами за себя.

Она зашивала раненых, помогала Делакруа вправлять суставы, и постепенно они даже сработались, только усталость становилась все тяжелее и тяжелее…

Рауль привез еды для всех в больницу и проследил, чтобы Джованна поела.

В обед она просто заснула, как будто провалилась в темноту, где даже не было сновидений. Сон был недолгим, утомление после него сделалась только сильнее.

– Идите домой, – настаивал Делакруа. – Я справлюсь.

Он успел понять, что Джованна хорошо обучена медицине, поэтому проникся к ней некоторым уважением, которое невозможно было завоевать, размахивая мечом или устраивая более удобное помещение для больных. К тому же она оказалась права и в том, что им нужно большое помещение: раненых было так много, что Андреа попросил уцелевших солдат развозить по домам тех, кто может вполне обойтись домашним уходом.

Джованна все-таки выстояла почти до вечера, пока Рауль не забрал ее и не вынес на руках из больницы, потому что она уже не могла идти.

– Упрямая моя, – ласково говорил он, пока нес до лошади. – Где ты берешь столько силы в таком хрупком теле?

– Отсюда, – ответила она, прижав ладонь к груди и сонно улыбаясь. – Из сердца.

Рауль отвез ее к себе. Он не хотел больше расставаться с Джованной. Пока она уступала, пока была готова говорить и договариваться, нужно было прояснить все, что осталось невысказанным между ними.

– Позволь мне, – сказал он, когда увидел, что она борется с завязками на плаще, потому что пальцы уже не слушаются от слабости, развязал их, а потом отнес ее в ванную.

– Что это? – Джованна уставилась на каменную купальню, выложенную мелкой плиткой. Над водой поднимался пар.

– Купальня, по примеру восточных стран.

Рауль быстро помог Джованне раздеться и распустил ее волосы. Она совершенно не стеснялась его, но на купальню смотрела с осторожностью. А он не мог не окинуть восхищенным взглядом ее наготу, прекрасную, совершенную, как у античной статуи. В полусвете ванной ее кожа переливалась, словно перламутр.

– Тебе понравится, – закатав рукава, он подхватил ее на руки и погрузил в воду.

– Как хорошо! – улыбнулась Джованна, закрывая глаза, отдаваясь полностью теплу воды, которое расслабляло ноющие мышцы. Ранки на руках чуть пощипывало.

Рауль взял мыло, окунул его в воду, затем взял руку Джованны и стал бережно намыливать кисть. Пальцы были в ссадинах от ударов мечей. Храбрая, отважная… По словам Катарины, она проявила невероятную выдержку и силу. Андреа насчитал в коридоре восемнадцать трупов. Паоло сказал, что сразил от силы пятерых.

Рауль поднялся до плеча и шеи, ласкал ее мерцающую под пеной кожу, думал о том, как после этого она латала раны солдат. Никогда ему не сделать для этих людей столько, сколько сделала Джованна в один день. И он видел, как Катарина изменилась, с какой любовью она складывала для него одежду для Джованны на завтра, а Валентин просто отвел его в сторону и попросил любить его сестру.

Любить ее…

Ладонь скользнула на грудь и живот Джованны. Она лежала с закрытыми глазами, слишком измотанная, чтобы сопротивляться или возражать.

Как не любить ее? В глазах стояли слезы. Он думал, что потерял ее сегодня. Но ему дали еще один шанс. И он его не упустит. Он любит ее, как никого никогда не любил на свете.

Джованна почувствовала, как Рауль провел рукой между ног. Она чуть отстранилась и свела ноги.

– Позволь мне, – вдруг зашептал он ей на ухо. – Позволь омыть тебя, как омывали воинов их рабыни, позволь стереть с твоей кожи следы сражения и боли, я обласкаю твое тело, и ты воскреснешь, восстанешь прекраснее, чем была.

И когда его ладонь снова проникла между ее бедер, Джованна развела их шире.

Он ласково омыл ее тело, а она растворялась в тепле воды и нежности его прикосновений.

Ополоснув ее, Рауль завернул ее в простыню и вынес из ванны на руках.

– Ты обращаешься со мной, как с ребенком… – попыталась возмутиться она.

– Признайся, это приятно, – улыбнулся Рауль. – Я хочу, чтобы ты знала: со мной не нужно быть сильной, я не твой враг. Я твой союзник и могу заботиться о тебе. Здесь ты можешь быть слабой, ранимой, капризной, даже несносной…