Охота на лис

— Атакует Джеймса Локайер-Фокса непристойными телефонными звонками, — продолжал он, опускаясь в кресло и уставившись в спину Элеоноре. — Звонит и тяжело дышит в трубку. Ничего не говорит… Просто удушливо пыхтит. Очень смешно, не правда ли? Следствие климакса, вероятно? — Он громко усмехнулся, зная, что климакс был главным источником тайных страданий Элеоноры. Свой собственный кризис середины жизни Джулиан лечил молоденькими блондинками. — Дик говорит, Прю растолстела, как тяжеловоз, так что в сексуальном отношении она его больше не интересует. Да и кого она вообще может заинтересовать? Он собирается с ней разводиться… Говорит, что не станет поддерживать ее деньгами, если Джеймс в конце концов подаст на нее в суд.

Он заметил, как задрожала рука Элеоноры, когда та снимала крышку с кастрюли.

— Ты знала, что она занимается подобными вещами? Вы ж с ней близкие подружки… Всегда о чем-то шепчетесь, когда я захожу. — Джулиан помолчал, давая жене возможность ответить, и, не получив никакого ответа, продолжил: — А ведь знаешь, те перебранки, о которых ты упоминала… между Диком и поверенным Джеймса… и Диком и Прю… они не имели никакого отношения к бродягам. Дику просто не дали возможности поговорить о том, что происходит в Роще, ему прочитали нотацию и строго предупредили относительно звонков Прю. Он отправился прямо к Прю, чтобы все выяснить, а она заявила, что все ее действия оправданы. Она чертовски самонадеянна и полагает, что Джеймс до сих пор не подал на нее в суд только потому, что действительно виноват… Дура называет свое идиотское поведение выкуриванием, — еще один смешок, на сей раз гораздо более злобный и ядовитый, — и несет дальше какую-то ахинею. Как тут не пожалеть Дика. Так вот, я хочу сказать, что такая кретинка, как Прю, собственными мозгами до чего-то подобного никогда бы не дошла… Значит, кто-то ей это дерьмо в голову-то подложил… И вот меня интересует — кто? Вот того-то ублюдка и следует судить за клевету. Прю ведь просто дебилка, которая повторяет то, что ей говорят.

Наступила долгая пауза.

— Возможно, Прю права и Джеймс действительно виноват, — произнесла наконец Элеонора.

— В чем виноват? В том, что лежал в постели, когда его жена умерла естественной смертью?

— Прю слышала, как он ударил Алису.

— О, ради Бога! — раздраженно воскликнул Джулиан. — Прю хотелось услышать, что он ударил Алису. Только и всего! С каких это пор ты стала такой доверчивой, Элли? Прю — зануда, идиотка и сноб. Она разобиделась на Локайер-Фоксов за то, что они отвергали все ее приглашения на обед. Я бы и сам не ходил на ее обеды, если бы не Дик. У несчастного парня просто собачья жизнь. К тому времени, когда она приносит пудинг, он уже давно спит.

— Тебе следовало бы раньше сказать.

— Я говорил… и не один раз… Но ты никогда не слушала. Ты считаешь Прю очень милой. Я ее таковой не считаю. И конечно, предпочту отправиться в паб, чем выслушивать бессвязную болтовню подвыпившей стареющей дуры. — Джулиан развалился в кресле и положил ноги на соседний стул, чего, как ему было хорошо известно, Элеонора терпеть не могла. — Послушать Прю, так для нее Особняк чуть ли не второй дом, но всем ведь прекрасно известно, что она несет полную чушь. Алиса не терпела шума и сплетен, так с какой стати она будет в качестве подруги выбирать этот дорсетский мегафон?

Прошло уже целых два часа с тех пор, как Элеонора поняла, что знает своего мужа совсем не так хорошо, как ей раньше казалось. Постепенно ею овладевала самая настоящая паранойя.

Почему он постоянно говорит о климаксе?.. Называет стареющей?.. И упоминает о разводе…

— Прю — неплохая женщина, — уклончиво проговорила она.

— Отнюдь! — резко возразил Джулиан. — Она старая разочарованная сучка, постоянно готовая ввязаться в перебранку. У Алисы в жизни было много другого, и сплетни ее не интересовали, а вот Прю только ими и живет. Я сказал Дику, что он поступает правильно. «Избавляйся от нее поскорей, — сказал я ему, — пока еще не поздно». Нельзя винить его за поведение свихнувшейся женушки, которая уже и не знает, как заставить окружающих обратить на нее внимание.

Элеонора не могла больше этого выносить. Она резко повернулась к мужу лицом:

— И почему ты так уверен, что Джеймсу нечего скрывать?

Джулиан пожал плечами:

— Как раз наоборот, ему есть что скрывать. В противном случае он был бы весьма необычным человеком.

Джулиан ожидал каких-то возражений, но Элеонора просто опустила глаза и тихо произнесла:

— Ну и что?

— Так нельзя относиться к жизни, Элли. Только вспомни, сколько всего ты сама пыталась скрывать с тех пор, как мы сюда переехали… то, где мы жили, к примеру… сколько я зарабатывал… — он снова расхохотался, — даже свой собственный возраст. Могу поспорить, ты не сказала Прю, что тебе почти шестьдесят… Ты все еще делаешь вид, что моложе ее.

Уголки губ Элеоноры опустились — признак едва сдерживаемого гнева, и Джулиан мгновение с любопытством всматривался в жену. Она прилагала немыслимые усилия, чтобы сдержаться. Еще вчера подобное замечание вызвало бы немедленную и предельно жесткую реакцию.