Вернувшись домой, Илья не стал ужинать, ограничившись одним только чаем с куском пирога, который ему мать почти насильно сунула в руки, когда он уже входил в лифт. Закончив с чаепитием, он почти сразу лег спать. Засыпая, а быть может уже заснув, Лунин увидел перед собой лицо случайно встреченной им на прогулке девушки. Незнакомка с любопытством рассматривала Илью и чему-то, неизвестно чему, загадочно улыбалась. Быть может, она улыбается именно мне, подумал Лунин и попытался сделать шаг вперед, чтобы оказаться еще ближе к улыбающейся красавице, но, как это часто с ним бывало, он в очередной раз все перепутал и непонятно зачем отступил на шаг назад, а потом еще на один. Теперь он видел не только лицо девушки с очаровательными ямочками на щеках, но и ее голову, шею, плечи. Беззвучно охнув от восхищения, Лунин уставился на обнаженную женскую грудь незнакомки, но что-то заставило его вновь переместить взгляд на шею незнакомки. На безупречно белой коже чуть ниже подбородка вдруг появилась тонкая красная полоса, словно кто-то невидимый натянул слишком тугую нить, через мгновение нить стала толще, она глубже врезалась в кожу, а еще через мгновение из-под нее тут и там начали проступать первые капельки крови. Илье показалось, что он слышит испуганный женский крик, но он не мог пошевелиться, как и не мог отвести взгляд от стремительно увеличивающейся красной полосы. Полосы крови, которая уже не стекала каплями, а лилась непрекращающимся алым потоком, стекая вниз на грудь, спину и плечи. Неожиданно кровь ударила из раны с такой силой, что несколько капель попали Лунину на лицо. На мгновение Илья зажмурился, а когда открыл глаза, вновь увидел перед собой голову девушки. Незнакомка уже не улыбалась, лицо ее было искажено гримасой ужаса и отчаяния, а в обращенных на Лунина глазах застыл последний, так и не заданный вслух вопрос. Почему?
Илья моргнул, пытаясь прогнать наваждение, но картина перед его глазами и не думала меняться. Девушка по-прежнему со страхом смотрела на Илью, а голова ее медленно покачивалась из стороны в сторону. Почему она это делала, было непонятно, ведь никакого ветра не было, во всяком случае, Лунин его не ощущал. Не видел он и никакой нити, на которой могла бы держаться отрезанная женская голова, но тем не менее голова эта парила в воздухе, отделенная от всего остального, замершего неподвижно тела, а из обрезка шеи все еще сочились остатки крови.
Илья вновь изумленно моргнул, и в это же мгновение побелевшие губы вдруг шевельнулись. «Почему?» – послышался тихий шепот. «Почему?» – в одно мгновение шепот перешел в дикий, невыносимый вопль.
– Почему? – пробормотал Илья, переворачиваясь на другой бок и повыше натягивая одеяло. – А вот потому!
Через мгновение он уже вновь уснул, и больше в ту ночь Илье Лунину ничего не снилось.
Пятница, точнее ее официальная рабочая часть, пролетела довольно быстро. Первую половину дня Лунин провел, систематизируя информацию, полученную от обитателей имения Фильченко. Больших успехов на этом поприще Илья не достиг, хотя и исчертил несколько листов бумаги таблицами и замысловатыми блок-схемами, стрелочки в которых, исходящие из одних кружочков и упирающиеся в другие, означали подозрения и обвинения, которыми близкие к покойному вице-губернатору люди щедро одаривали друг друга. Стрелочек было много, как правило, если из одного кружочка выходила одна или две стрелочки, то столько же в него и упиралось. Единственным обособленным пятном на общем фоне смотрелся круг, в центре которого красовалась заглавная буква «Е». Под этим нехитрым шифром скрывался младший сын Игоря Владимировича. Егор ухитрился не только сам не предъявить ни к кому претензий, но и не получить их в свой адрес, что было не менее удивительно, а уж на общем фоне и вовсе выглядело весьма вызывающе, и Лунину совсем не нравилось.
– Вот негодник. – Илья раздраженно щелкнул пальцем по букве «Е», думая о том, что в данных обстоятельствах человек, которого никто не подозревает, да и сам не пытающийся подозревать других, выглядит крайне подозрительно.