Охота на Лунина

Вопрос был задан так, что стало понятно – вероятность ночлега в огромном доме самого Короленко исключена полностью.

– Да, я заказал номер в гостинице, – Илья понял, что его выпроваживают, и лишь накопившееся за вечер раздражение не давало ему незамедлительно подняться из кресла и направиться к калитке, – может быть, мы все же продолжим наш разговор и вы ответите на мои вопросы прямо сейчас?

– Илья Олегович, теперь уже я ни в коем разе не хочу обидеть вас, – Короленко встал первым, – но дело в том, что меня кое-кто уже ожидает.

– У вас гость?

Лунин взглянул на дом. Фасадное освещение было выключено. Лишь в одном из окон второго этажа был заметен слабый отсвет, скорее всего, это горел ночник.

– Я бы даже сказал, гостья, – улыбнулся писатель, – одна моя давняя знакомая. Все уговаривает переехать к ней, ну а я все никак не созрею. Привык, знаете ли, здесь, с Фадеем.

Короленко сделал шаг вперед и оказался лицом к лицу с поднявшимся из кресла Луниным.

– Вы не очень хорошо выглядите, Иван Андреевич. – Илья ощутил в своей ладони холодную, высохшую руку Короленко.

– Что ж поделать, годы идут, – писатель едва заметно усмехнулся и отступил в сторону, давая Илье возможность спуститься с террасы, – обещаю до утра не умирать.

Свое обещание Иван Андреевич сдержал. Он умер утром, в десять ноль семь, после того как ответил на некоторые вопросы Лунина, и отказался отвечать на один, но самый важный вопрос.

Брызги вырвавшейся из раны крови полетели на одежду Лунина, а две капли угодили ему прямо на лицо, из-за чего Илья вздрогнул и машинально коснулся щеки рукой.

– Вот и поговорили, – пробормотал он, глядя на застывшее лицо Короленко. Ему отчего-то показалось, что в последний миг своей жизни писатель решил улыбнуться, во всяком случае, его тонкие бледные губы расползлись в стороны, обнажая мелкие, начавшие желтеть зубы.

Уставившись на фасад дома, Рокси вновь злобно зарычала, но Лунин не обратил на нее никакого внимания. Осторожно развернув пропитанные кровью края бумажного листка, он с трудом прочел несколько неровных, написанных в явной спешке строк.

«Когда-то мы уже говорили о том, что если долго смотреть в бездну, то и бездна начинает смотреть на тебя. Смерть – это самая глубокая бездна, из которой уже нельзя выбраться. Если слишком пристально взглянуть в глаза смерти, то можно самому стать ею».

Поняв, что смысл написанного оказался для него абсолютно непонятен, Илья хотел было еще раз перечитать текст, но в это самое мгновение за спиной у него кто-то передернул затвор автомата, а затем громко, злобно выкрикнул:

– Лежать! Лежать, я сказал! Мордой вниз!

Страница из дневника:

«Тишина. Вокруг меня тишина. Я словно заключена в странную прозрачную оболочку, отсекающую весь шум окружающего меня мира. Мимо проходят люди, иногда они даже разговаривают со мной, и я что-то им отвечаю, кажется, иногда даже удачно. Но на самом деле, даже когда они со мной разговаривают, вокруг меня все равно тишина, просто очень громкая. Звенящая. От которой хочется зажать уши и закричать. Закричать, чтобы эту тишину разрушить. Но разве криком чего-то добьешься? Для этого надо просто заговорить, можно совсем тихо, но только с тем человеком, с кем тебе действительно хочется разговаривать.

А можно просто помолчать вместе, взявшись за руки, и тогда тишина исчезнет. Как я ее ненавижу, эту тишину. И себя уже начинаю ненавидеть. И его…»

Глава 7, в которой Хованский наконец начинает понимать весь ужас происходящего

– Я вас понял. До понедельника.

Отшвырнув телефон в сторону, Хованский устало закрыл глаза и некоторое время массировал веки указательными пальцами.

– Витя, – приоткрыв один глаз, он коротко взглянул на Изотова, – скажи, почему вокруг так много идиотов?

– Что-то случилось? – насторожился полковник.

– «Что-то», ты прав, назовем это именно «что-то», – вздохнул Дмитрий Романович, – потому как другого названия я подобрать не могу. Звонил прокурор области, рассказал занимательную историю. Это еще первого сентября было, а выплыло лишь сегодня. В третьем лицее решили провести, сейчас я тебе дословно скажу, я записал: «Учебно-тренировочную игру по закреплению навыков самосохранительного поведения».

– Я что-то не очень вник в терминологию, – признался Изотов.