Охота на льва. Русская сова против британского льва!

– Ну что, орелики, приуныли? – громко поинтересовался Андрей, останавливаясь прямо перед ними. – Говорил же вам, сидите смирно.

– Забираем, ваше благородие? – кивнул на пленников околоточный надзиратель.

– Пакуйте. И в участок. Там разговаривать будем.

– Ничего вы от нас не добьетесь, сатрапы! – вскинулся один из налетчиков, тот, что боксировал с Голицыным. Теперь на его растерявшей лоск физиономии пышным цветом багровел большой кровоподтек, формой похожий на подошву ботинка.

– А мы и не будем, – пожал плечами участковый пристав. – С вами вот господин капитан побеседует. Взяли их, ребята!

Городовые споро перестегнули обоих в новые наручники и запихали субчиков в фаэтон.

– А с ним что делать? – Пристав достал коробку с папиросами, прикурил и выжидательно посмотрел на Голицына. – Не тащить же, вон какой бугай.

– И не надо. – Андрей ловко обшарил карманы детинушки, но, как и предполагал, ничего, кроме временного паспорта, не обнаружил. – Савелий Петров Сидоров, досрочно освобожденный с Тобольского острога… Ваш клиент.

– Не, ваше благородие, куда ж его? Если только вы в претензии…

– Лично мне он худого сделать не успел, а как фигурант дела – бесполезен. Ну, подтвердит этот Сидоров, что наняли его те двое «пощупать» буржуа одного, и что? Лишняя возня.

– Пожалуй, вы правы, господин Голицын. – Пристав выбросил окурок в речку. – Поехали обратно в участок. Вы с нами?

– Хм… Нет.

У Андрея был небогатый выбор: допросить «ореликов» по горячим следам или кинуться на поиски хоть какого трактира, потому что есть хотелось чрезвычайно. Но он вспомнил Дениса…

У того не было нужды гоняться за дамами – они сами рады были упасть в его объятия. Но именно сейчас Давыдов бы отказался от обеда, чтобы заняться госпожой Пашутиной. Дама, принимающая у себя Рейли, заставила бы азартного контрразведчика забыть о голоде. И можно держать пари, что в течение суток Денис бы с ней познакомился. Так отчего же Голицын не способен на давыдовские подвиги? Очень даже способен! А вояки никуда уже не денутся.

Так что бравый капитан, наперекор собственному желудку и незримому Давыдову, остался возле пашутинского дома. Его добычу повезли в участок. Андрей, обещав, что вскоре сам туда явится, стал патрулировать вокруг дома в надежде увидеть хоть горничную, хоть кухарку, и с противоположной стороны улицы заглядывал в окна. Но молодая вдова не показывалась.

Он уж решил было идти прочь, в участок, препоручив слежку какому-нибудь надежному агенту сыскной полиции, но тут к крыльцу подкатил лихач – из тех, которых богатые домовладельцы, купцы, офицеры и чиновники нанимают помесячно. Экипаж был отличный: сама коляска лакированная, с откидным верхом, шины-«дутики». Этот лихач, как оказалось, имел даже карманные часы, и, сверившись с ними, уставился на входную дверь.

И точно. На крыльцо вышли две дамы. Одна, высокая и полноватая, в черном платье, с черной кружевной наколкой на голове, вторая – в модном полосатом костюме-тальере.

Тут сама природа пришла на помощь Голицыну. Подул ветер, и огромная шляпа гостьи едва не упорхнула вместе с пышным эгретом. Андрею не нравились эти шляпы, очень похожие на перевернутые корзинки, а вот дамам пришлись по сердцу, хотя с длинными шляпными булавками было много мороки.

Гостья вовремя поймала шляпу, но Голицын успел увидеть ее лицо. И оно его поразило.

Андрей не смог бы назвать женщину красавицей, более того – был уверен, что через десять лет она станет просто безобразна. Густые брови, глаза с опущенными уголками, угловатые очертания лица, довольно длинного, скорее бы пристали мужчине. Но четко очерченные, хотя и слишком выпяченные губы, прямой нос, пышные волосы были хороши. И взгляд… и усмешка…

Голицын сразу понял: перед ним отчаянная кокетка, из тех, кого французы называют «тре пикан э симпатик». То бишь, дама, зная недостатки своей внешности, постаралась сделать себя пикантной, обаятельной и даже немного порочной. Одно то, как гостья изогнулась, целуя на прощание вдову Пашутину и прижавшись к ней грудью, много что сказало контрразведчику. Да еще напряглась память: где-то ему это лицо уже попадалось… в какой-то гостиной?.. В ресторане?..

Когда гостья спускалась к пролетке, Андрей наконец сообразил: она похожа на Сиднея Рейли! Не настолько, чтобы предположить, что авантюрист додумался напялить дамское платье, но все же!

– Я в последний раз прошу тебя, Раиса, ехать со мной, – сказала гостья. – Тебе не обязательно сидеть у всех на виду – у Вишневских есть малая гостиная, ты оттуда прекрасно увидишь и услышишь Долматовского…

– Нет-нет, Надин, нет, никакой музыки! Приезжай лучше завтра к обеду, – ответила Пашутина. – У нас будет окрошка, будут пожарские котлеты…

Надин!.. Значит, это была Залесская! Теперь Андрей вспомнил окончательно: он видел даму в подвале «Бродячая собака» на Михайловской площади, в любимом местечке художников и артистов. Сам Голицын оказался там из профессионального любопытства – надо же знать, где валяют дурака подозрительные господа и их отчаянные дамы.

– Ты трусиха, моя милая. И всегда была трусихой.