Охота на Минотавра

Юля подумала, что оплошала. Ей нужно было с самого начала напроситься к хозяйке салона, а не таскаться по залам и галереям и глазеть на живопись и графику. А теперь она влезла в шкурку юной покупательницы искусства – и вот, пожалуйста, выкручивайся!

– А натюрморты, есть у вас натюрморты?

– Натюрморты? – с легким сомнением переспросила девушка в блузке.

– Да, натюрморты, «мертвая натура»?

– Есть «мертвая натура», – кивнула девушка. – Идемте. (И они вошли еще в один зал.) Вот натюрморты. Есть в ретростиле, под голландцев, с дичью, есть в стиле модерн, выбирайте. Тут на любой вкус, девушка.

– Гм-гм, – Юля потрогала кончик носа. – Да, то что надо!

Это было пиршество из самих натюрмортов и изображенной на них снеди! Юля на самом деле засмотрелась на это чудо, жалея, что не заходила сюда раньше. Ей даже пришла мысль купить пару пейзажей и натюрмортов и увезти их в Москву, в подарок родителям, там такое чудо стоило бы в пять, а то и в десять раз дороже! А еще надо было спровадить любезного гида и сказать, что она хочет осмотреться в одиночестве.

Но сделать этого Юля не успела.

– Покажи гостье наш зал ню, – вдруг сказал низкий бархатный женский голос. – Может быть, это ей придется по вкусу?

И Юля, и девушка в блузке тотчас обернулись – в дверях стояла фигуристая женщина в брючном костюме с короткой стрижкой сивых волос. Вот она, Изабелла Берковец! Вот она, жрица!..

– Хорошо, Изабелла Германовна, – сказала девушка в блузке, но в ее голосе прозвучало сомнение: мол, а стоит ли? – Идемте…

– Нет, постой, Машенька, – сказала хозяйка. – Я сама покажу нашей гостье этот вернисаж. Идемте за мной, девушка. – Она улыбнулась и, выразительно покачивая бедрами, двинулась через залу.

Юля послушно последовала за ней.

– Я еще не все натюрморты посмотрела, – скромно залопотала она. – Мне там один с дынькой понравился…

– Идемте, идемте, девушка, – не оборачиваясь, бросила та через плечо.

– Как скажете, – пожала плечами гостья.

И уже скоро хозяйка переступила еще один порог и обвела рукой пространство:

– А вот и мой зал ню.

Юля осторожно вошла. Этот зал был великолепен! Обнаженные тела и самые откровенные позы! И вновь – разные стили: реализм, модернизм, импрессионизм, даже сюрреализм на манер Дали! Авторы картин были не промах! Слизывали с классиков на отлично! С фантазией.

Юля жадно смотрела на эти картины.

– А не слишком ли вызывающе? – спросила она. – Что-то я в других картинных галереях такого не замечала. У вас прямо экзотика…

– Серьезно?

– Да, – кивнула гостья.

– И что именно вас смущает, девушка?

– Ну, хотя бы вот это. – Она указала на обнаженную натурщицу, стоящую в большой постели на четвереньках и прогнувшую спину, запрокинувшую голову и при этом обратившуюся к зрителю спиной. – Это, скорее, смахивает на…

– Ну-ну, договаривайте.

– На эротическое фото…

– Вы неискренни.

– На очень эротическое фото.

– Скажите то, что думаете, милая.

Что это за «милая»? Юля даже метнула на нее вопрошающий взгляд. Но Берковец и ухом не повела.

– На порно.

– Теперь в самую точку. А кто сказал, что это плохо? Вы считаете, это некрасиво?

– Да нет, не считаю, – честно призналась Юля. – Если говорить вот об этой картине. Очень красиво! Но это чересчур откровенное искусство! Вот чересчур, правда-правда.

– Согласна, но если бы вы знали, сколько людей хотят получить именно такую картину и поместить ее у себя в спальне! У кого слюнки текут при виде ее.

– Серьезно?

– Серьезно. Но одним мешают комплексы, другим – скромность, которая является тем же комплексом, третьим – страх, что их заподозрят в чрезмерной сексуальности, в нездоровом отношении к противоположному полу. Все это чушь! Бред сивой кобылы. Глупые условности.

– Вы так считаете?

– Я уверена в этом. Древние греки меня бы поняли.

– Если только очень древние…

– Как вас зовут?

– Джулией.

– На самом деле?

– Да. Паспорт показать?

– Не надо, милая. А меня зовут Изабеллой.

Это было сказано особенным тоном. Гостье точно давали аванс. И большой. Для будущего знакомства.

– Очень приятно, – ответила Юля. – А вот эта натурщица, – она указала пальцем на удивительно пластичную брюнетку, встретившуюся ей уже несколько раз, везде обнаженную, в нарочито откровенных позах. – Кто она?

– Хороша, правда?

– Очень хороша, – кивнула Юля.

Причем было видно, что картины с этой моделью написаны разными авторами. Но не узнать ее было невозможно!

– Жанна, любимая натурщица моих друзей-художников. Ее точно сам Бог лепил для этого ремесла… Или сам дьявол, – лукаво добавила Изабелла Германовна, глядя на одну из картин.

Юля едва не вставила: это точно! Потому что эта самая Жанна и была той символической «невестой», которую, опьяненную дурманом, так бесстыдно, под звездами, на глазах у Вселенной имел тот длинноволосый красавец-атлет! А потом и все остальные. Впрочем, жрица на этом пиршестве плоти, в этой сексуальной каше, тоже времени не теряла.

– А как вы насчет Бога и дьявола? – вдруг спросила хозяйка салона. – А, Юленька?

– В смысле?

– Как вы с ними? Я про общение?

– Ну, с дьяволом я точно на «вы», – нашлась что ответить девушка. – А к чему этот вопрос?