Охота на Минотавра

Все трое развернулись и понеслись к бледному столбу света, падавшему из открытого люка. Но в воображении каждого из них сейчас догонял рогатый монстр – он хватал их руками, ломал и рвал на части, как это делало чудовище на картинах художника Рокотова. Хорошо, в этом зале не было хлама и никто не зацепился ногой и не убился о камни. По лестнице они буквально вылетели наверх. Не сговариваясь, Мишка и Паша вцепились в тяжеленный люк и уложили его с упоительно-громким чугунным звуком «бумммм!», на место.

– Доски! – воскликнул Мишка.

Они вернули на место доски и даже вогнали гвозди в прежние отверстия. И только потом взглянули на девушку.

– Т-ты д-дрожишь, – сказал Мишка.

Юлю на самом деле бил озноб. Непроизвольный!

– Т-ты т-тоже, – кивнула она.

– И-и я, – заикаясь, признался Паша. – Д-дрожу.

– П-пошли, – сказал Мишка.

Они молчком покинули здание и вышли под солнышко. После дождя оно сияло особенно ярко. Пахло сырой землей и полевыми цветами. Ребята прошли участок до второго корпуса. Вдруг Сомов остановился.

– Мы все это видели? – спросил он.

– Я видела, – вымолвила Юля.

– И я, – добавил Паша.

– Я же сказал: немного седых волос, легкое заикание, – Мишка пожал плечами. – Это нормально для летних каникул с Пчелкиной.

Они уже приходили в себя. Теперь им стоило осмыслить произошедшее с ними. Но сделать это было сложно. Они друг за другом оглянулись назад. Полуразрушенный административный корпус после проливного дождя выглядел так безобидно! Ребята подошли к машине. Паша отключил сигнализацию, они забрались в «Ниву».

– Скажи, что это была кукла, Гном, – попросила Юля. – Скажи, прошу тебя.

– Это была кукла, Белоснежка.

Никто не смотрел друг другу в глаза.

– Паша, подтверди.

– Это была кукла, Юля.

– Ведь ставят в поле пугало, чтобы оно отпугивало ворон. Правда, гном?

– Правда, Белоснежка.

– Паша?

– Ага. Ставят. В пальто. Шляпу надевают. Сам видел. На картинках.

– На магнитофон можно записать рычание. Да, Гном?

– Легко.

– Паша?

– Можно. Все что угодно можно записать.

– И там была решетка, что мы могли через нее толком увидеть?

– Так, фрагменты, – поддержал ее Сомов.

– Ага, – кивнул Паша. – Рябь.

Юля закрыла лицо руками, покачала головой.

– Поехали отсюда, ребята.

– Поехали, – согласился Мишка.

Паша включил зажигание, и «Нива» медленно тронулась с места по ухабам грунтовой дороги.

– Это была галлюцинация, – сказала Юля, когда они выезжали на трассу.

– Коллективная, – подтвердил Киселев.

– Самогипноз, – добавил Сомов. – Мы все время думали о Минотавре. Представляли его себе. Да ничего не было, ребята. Все это фигня. Сон. Кошмар. Испарения так на нас повлияли. Проклятый завод, одно слово!

Они ждали, когда им миновать встречку, когда по трассе из города прямо мимо них на грунтовую дорогу свернули три навороченных мотоцикла: один ярко-красный, два других – ярко-синие. На первом были два парня, на втором – парень с девушкой и на третьем тоже два парня. За их спинами подпрыгивали тяжелые спортивные сумки. Мотоциклы бесстрашно и решительно рванули к кирпичному заводу, как будто у тройки было здесь неотложное дело.

– Прямо группа захвата, – заметила Юля.

– У всех троих «Кавасаки», – с видом знатока заметил Мишка.

Юля проводила ровесников взглядом:

– Предупредить бы их.

– Они – нормальные, – заметил Мишка. – Они приехали пиво пить, а не за призраками гоняться! – Он тяжело вздохнул. – В город хочу. К маме и папе. И пива тоже хочу, кстати.

– И я, – кивнула Юля.

– Я тоже хочу пива, – поддержал их Паша.

– Тебе же нельзя, ты – припадочный, – сказал Сомов.

– Сейчас высажу.

– Простите, Павел Александрович.

– То-то же.

«Нива» рванула вперед и по дуге ушла на свою полосу, ведущую в город.

– Мы кому-нибудь расскажем об этом? – спросила Юля. – О том, что видели?

– Над нами потом смеяться будут, – сказал Сомов. – Всех в припадочные запишут, как Киселя.

– Точно высажу, Рыжий.

– Да молчу я, молчу! Это у меня на нервной почве.

– Еще как будут смеяться, – резюмировал Паша, которому частенько по жизни приходилось быть объектом насмешек. – Я теперь спать точно не буду.

– И я, – подтвердила Юля.

– И я, – очень откровенно заявил Мишка. – Никогда.

Глава четвертая Дьяволицы

1

Иногда зловещий сон, едва человек просыпается и встречает новый день, оставляет по себе лишь зыбкую память. А потом и вовсе рассыпается в прах – и тот развеивает первый свежий ветер. Живые лица. Улыбки. Голоса. Новые впечатления. Ничего не остается.

Минувшим вечером три выдающихся трезвенника не удержались и закатили пир. Долго думали: вино или пиво? Решили: пиво. Но покрепче. Паша поставил машину и вернулся на такси. Купили два ящика и устроились в беседке. Гуляли до двух часов ночи, да так разошлись, что на них стали покрикивать из окон. Потом Паша уехал на такси домой. Мишка побрел к себе. Вернулась домой захмелевшая Юля. Избежав встречи с бабушкой, нырнула в постель и тут же уснула.