Охота на монстра

– Ну… – помялся капитан Ортега. – Не так чтобы совсем без колебаний. Проблемы были… Конечно, Айштейн кричал «Уходите, никогда не возвращайтесь!» – так, словно встретил что-то ужасное, из ряда вон… Однако уже на следующие сутки полицейские, а за ними и спасатели из федеральных сил обшарили всю станцию, и это несмотря на чрезвычайно высокий уровень радиации, электромагнитных помех. И никто – ни один из сталкеров – не обнаружил на борту «Медузы» ничего странного, ничего опасного. Понимаете?

Там было очень тихо и спокойно, никаких признаков беды или угрозы… Люди несколько раз побывали на «Медузе». Это и стало решающим фактором при закрытии дела: все списали на техногенную катастрофу по вине персонала. А что касается Айштейна… Возможно, тот же самый электромагнитный импульс, который отправил вас в кому, лишил рассудка директора лаборатории? Вполне вероятно, Марк видел что-то такое, чего нет на самом деле. Ну, подвело воспаленное воображение… Так что особого значения этим словам не придали…

– А дальше? – возбужденно спросил Шлиман.

– Дальше… – полицейский задумчиво посмотрел на пациента клиники. – Дальше, видимо, с ним произошло то же самое, что и со всеми прочими. С теми, кто оставался на «Медузе». Три года назад я очень хотел от вас узнать – что же с ними произошло. Жесткое излучение? Атомный распад? Воздействие какого-то волнового поля? Я не могу дать точного ответа. Смотрите сами.

И Шлиман увидел фотографии.

Картинка из генераторного отсека. Надпись – кривая, неровная, торопливая – чуть ли не на уровне пола: «Господи, Господи, прости и помоги мне…»

– Надпись выведена кровью, – на всякий случай пояснил Ортега, хотя физик сам понял это, в доли секунды.

Штурманская. Человек в скафандре держит в руках бортовой журнал «Медузы», так чтобы открытая страница была хорошо видна.

«Ад. Сегодня мы открыли Дверь в Ад…» – наискось, в страшной спешке – так, что перо ручки порвало страницу.

И тут вспышка возникла снова, только теперь не за спиной – в голове у Шлимана.

– Господи! – почти беззвучно прошептал физик. – Нам удалось! Удалось!!!

В мозгу сцепились «вагончики», их потянул за собой локомотив, приближая Юргена к пониманию сути.

«Мы как никогда близки к успеху…»

«Ад. Сегодня мы открыли Дверь в Ад…»

«Господи, Господи, прости и помоги мне…»

«Уходите! Уходите! Никогда не возвращайтесь! Не пытайтесь повторить…»

«Они все погибли. Нет, не погибли, ведь документального подтверждения нет…»

«Быть может, они туда и ушли?»

– Капитан Ортега! – прошептал Юрген, возбужденно комкая в ладонях белое одеяло. – Нам удалось! Удалось!!! Понимаете?! Надо известить всех…

– Рад, что помог вам, как вы помогли мне, – вновь подмигнул полицейский. – Только помните, Юрген: доктору – ни слова о том, что я рассказывал о «Медузе». Ни слова! Вот, кстати, у меня осталась еще одна фотография, специально отложил. Это, если память не изменяет, из центральной рубки. Знаете, три года прошло – одно накладывается на другое, прошлое тускнеет, работа такая. Каждый день рутина: огнестрел, убийства, «глухие» трупы. Начальство со своим планом по раскрытиям… О чем это я? Ах да!

Собственно, на станции не нашли ни одного человека, только надписи и следы крови. Но еще вот это… на фото. Потому сначала и думали, что тут возможен состав преступления. А может – техногенная катастрофа? Но дело закрыли, все списав на техногенную катастрофу… Все-таки экспериментальная лаборатория: физика, волны, излучения и тому подобное…

Не переставая говорить, Сантос Ортега передал Шлиману последнее фото – кусок ноги в туфле на высоком каблуке.

Едва взяв в руки эту «картинку», Юрген перестал слышать полицейского. Ортега все бормотал про следственную комиссию, про дело, сданное в архив, про то, что база законсервирована и давно забыта всеми. Шлиман ничего не воспринимал. Вселенная – невероятно огромная, чудовищно тяжелая – рухнула на плечи.

Фотография выпала из трясущихся рук.

– Моника! – истерично выкрикнул пациент.

И медицинские приборы ответили деловитым писком, разноцветным миганием ламп.

«Уходите! Уходите! Никогда не возвращайтесь! Никогда не пытайтесь повторить…»

«Сегодня мы открыли Дверь в Ад…»

– Моника!!! – Юрген Шлиман закричал так отчаянно и безумно, что Сантос Ортега отшатнулся, беспомощно посмотрел назад, на дверь.

А Герхард Липински и его ассистенты – все те, кто три года выхаживал уникального пациента, – уже ворвались в палату, гурьбой. Только было поздно.

Юрген Шлиман вопил что-то свое, больное, страшное, метался в койке, срывая датчики. Затем попытался разбить голову об угол металлической стойки и, даже несмотря на сопротивление врачей, ухитрился дотянуться зубами до собственных вен, надеясь разорвать их.

Капитан Ортега исчез из палаты тихо и незаметно, сообразив, что лучше убраться не прощаясь, подобру-поздорову.