Охота на мотылька

-Я не сомневался. Ну что, едем? – спросил он и протянул мне ладонь. От его вопроса реальность вновь обрушилась на меня и я чуть было трусливо не сорвалась в спасительное укрытие подъезда. Даже оглянулась за спину и с тоской подумала, что провожусь с ключами непозволительно долго, прежде чем открою подъездную дверь. – Если не хочешь, так и скажи, я пойму, – произнес он, понаблюдав за мной, когда я с обреченной моськой обернулась и посмотрела на «монстра» в нескольких метрах от нас.

Подняла удивленный взгляд на мужчину и вдруг поняла, что он говорит правду и не обидеться, если я вот здесь и сейчас просто скажу ему, что передумала и его компания мне не нужна. Почему-то эта мысль придала мне больше решительности, чем возможное посещение кладбища в одиночестве. Сегодня ровно два года, как не стало родителей и как и в прошлом году, я хотела навестить их могилу. Вот только я отлично помню, что было в прошлом году, когда я осталась со своим горем, перед портретами любимых один на один, ведь брат был «по уши» в работе и мне составить компанию не мог, Екатерина, даже будь у нас хорошее общение, только-только родила сына и оставить его не могла, а Ваня… Честно, я даже не помню, какой предлог он тогда придумал, чтобы не ехать. И это было больно… и страшно. Повторять тот опыт не хотелось.

Почему-то кандидатуру Екатерины я даже не рассматривала в спутницы, хотя уверенна, она не отказала бы. Потому в порыве отчаяния я вчера попросила сопроводить меня Рязанова, почти не сомневаясь, что он сразу откажет. Или после, сославшись на срочные дела. Наверное он был прав, и открываться чужому человеку все же проще. Я бы не хотела, чтобы то, что может произойти на кладбище, увидел брат, или его жена. Не отказал, не сослался, даже приехал раньше. А теперь еще и проявляет понимание. Я уже начинаю его бояться. Он робот?

-Нет, все в порядке. Просто нервничаю. Можем ехать, - заверила я, и сама протянула ему свою ладонь, которую он обхватил своей, чуть сжав и повел к своей машине. Шофер опять не показался. Уже привычно мне помогли сесть, где я тут же пристегнулась, мужчина сел сам, пристегнулся, и мы плавно выехали со двора.

Образовалась тишина, но она меня сейчас не волновала. Мыслями я была далеко, отчего вздрогнула, когда почувствовала прикосновение к своей ладони, что лежала на сиденье. Медленно, словно неуверенно, мои пальцы накрыла широкая, горячая и сухая мужская ладонь, а после чуть сжала, оставляя возможность отодвинуться. Запрещая думать о своих действиях, не отворачивая лица от окна, я не стала отнимать свою руку, позволив себе сжать мужские пальцы в ответ. Мою кожу на ладошке ласково погладили большим пальцем, а после осторожно сместили руку, сплетая наши пальцы. Так мы и ехали, молча, держась за руки, а мои грустные мысли вытеснил один вопрос, почему такое невинное прикосновение и знак поддержки чувствуется мной так остро?

***

Когда до могилы родителей оставалось несколько десятков метров, я замедлилась, крепче вцепившись в локоть Рязанова, а после подняла на мужчину жалобные глаза. Чего не отнять у этого человека, он понимал все с полувзгляда. Не знаю, хорошо это, или плохо. Вот и сейчас:

-Я подожду поблизости, - с понимающей улыбкой сообщили мне, отчего я благодарно кивнула и с некоторой неохотой отлепилась от мужчины. Приблизиться к памятнику и взглянуть на родные лица оказалось сложно. Мелькнула мысль, что Вовка выбрал очень неудачные фото, и было бы лучше поступить так, как хотела я – портреты моего производства.

После вспомнила, что на стадии разговоров все и осталось, так как кисть в руки я в то период и до недавнего времени даже не помышляла брать, потому у брата просто не осталось другого выхода, как взять фото из архива. Не было причин оттягивать с памятником и ждать, когда я, наконец, «разрожусь». Брата винить не получается, а вот на моей совести появился еще один неприятный груз.