Охота на мотылька

-Мам, пап, привет, это я, - произнесла я с глупой, нервной улыбкой, махнув изображениям рукой, а после сцепила дрожащие руки между собой, поняв, что мне банально некуда их деть. – Давненько я к вам не приходила, - покаялась и прочистила горло, которое моментально сдавило. – Кажется, с момента установления памятника, - неуверенно протянула, и глубоко вздохнула, чувствуя, как трясутся не только руки, но и голос. – Простите. Да, мам, я знаю, что тебе бы тоже не понравилось твое изображение и ты бы хотела выглядеть иначе, - вздохнула я виновато, посмотрев на красивую брюнетку, с милой, доброй улыбкой и потрясающими карими глазами. - Я виновата. Пап, ты как всегда неподражаем, хотя рубашка явно не подходит. Собственно, только без обид, - серьезно посмотрела я на статного мужчину с проседью и в очках, делающего его лицо холодным и строгим, но на самом деле скрывающих очень доброго и отзывчивого человека, который очень любил посмеяться. – у тебя всегда были с этим проблемы, но мы с мамой боялись тебе об этом рассказать, чтобы не обидеть. Помнишь ту желто-зеленую в клетку, которую ты так любил? – шмыгнула я носом, понимая, что изображение отца размывается от выступивших слез, которые я отчаянно пыталась сморгнуть, не желая упустить из вида любимое лицо, самого потрясающего мужчины. – Так вот, я ее тогда испачкала не случайно краской. А по просьбе мамы. Просто рубашка сидела на тебе ужасно, отчего ты становился похожим на лимон, но не велся на обычные мамины хитрости, несмотря на то, что она завалила твой шкаф новыми рубашками. Мне стыдно. Ты тогда так расстроился, но я уже обещала маме, что промолчу. Прости меня.

Я замялась, отведя взгляд, надеясь призвать спокойствие. Пока я ИХ не видела было легче.

 -Мам, - посмотрела я на изображение улыбающейся красивой женщины, которую ни капли не испортил возраст. - раз уж я решила тебя сдать, будет справедливо, если я скажу, что папе никогда не нравился твой борщ, хотя он никогда тебе об этом не говорил. И он кис уже в первый день, потому что папа намеренно лил в кастрюльку сметану или ряженку, чтобы уже к ужину вся кастрюля борща была не пригодна. По правде говоря, борщи у тебя никогда не получались, потому мы с Вовкой всегда тебя отвлекали, позволяя папе сделать свое черное дело. – хохотнула я, смахивая со щеки первую слезинку. Нужно было брать платок. Почему я не подумала? А! Точно, я же торопилась! – Простите, что-то я совсем расклеилась, я помню, что вы не любите слезы. Прошу меня извинить. Обстановка, знаете ли, располагает, - развела я руками, досадуя, что нос и лицо приходится утирать рукой. – У меня все хорошо, - с преувеличенной жизнерадостной улыбкой сообщила я, а после несколько минут описывала последние новости.

-… а еще Егорка недавно сказал первое слово! Катька с Вовкой не соглашаются, но я точно знаю, что это исковерканное слово «Няня», он всегда говорит одно и тоже, когда видит меня. Пусть и немного коряво. А его родители просто злятся, что их сын назвал меня, раньше их, - важно заметила я, хотя удержать дрожь подбородка становилось просто невыносимо, а шмыгала распухшим и мокрым носом я уже неприлично часто. Мама бы расстроилась. – Очень жаль, что вы так и не увидели Егорку. Он просто замечательный. Такой славной, умный, добрый и сообразительный. И словами не передать, как я жалею, что он никогда не увидит вас живыми. Вы бы стали просто удивительными бабушкой и дедушкой. Простите, что я лишила вас этой возможности, - всхлипнула я и разразилась рыданиями, закрыв лицо ладонями и сев на корточки. – Простите! Простите, это не правильно, не правильно! Все не должно было обернуться так! Вы были как всегда правы, но мне не хватило мозгов, этого понять. Я знаю, что вы меня не простите, и Вовка не простит. Егорка тоже, ведь я лишила его любящих бабушки и дедушки. Мне жаль, так жаль. Я каждый день прошу прощения… Простите…

-Достаточно, - услышала я над собой спокойное и резкое, а после почувствовала, как меня хватают за локоть и дергают вверх, ставя на ноги. Открыла заплаканное лицо и встретилась со злыми карими глазами. Мужчина разглядывал меня с секунду, дернул щекой, а после поволок меня в сторону от могилы родителей.

-Что ты делаешь? – возмутилась я громко и попыталась вырваться из цепкого стального захвата его пальцев. – Пусти меня немедленно!

Несмотря на то, что мужчина хромал, очень скоро он усадил меня на ближайшую лавочку, спиной к могиле родителей, опустился рядом и протянул мне белоснежный платок, который достал из кармана пиджака.

-Утрись, - холодно заметил он, пока я изумленно палилась в его лицо, стараясь подыскать слова покрепче, чтобы обматерить нахала. – Сейчас принесут воду, ты же не хочешь, чтобы тебя увидели в таком состоянии? –добавил он, отчего я тут же удивленно моргнула и даже хрюкнула, моментально забыв про мат. – У тебя кажется даже уши мокрые. Это я так, если ты не знала. Но если так и задумано, то извини, - продолжил он невозмутимо и посмотрел куда-то вдаль. – О, как раз водитель идет с бутылкой.