Охота на мух. Вновь распятый

— Еще тебе задание! — зашептал Мир-Джавад, хотя мог говорить и вполголоса, все равно его никто бы не услышал. — Как только ее обнаружат и увезут в клинику, бери двух ребят, асов по части «шмона», и все здесь перелопатить: всю переписку, фотопленки, деньги и ценности ко мне… Да приглядывай за мальчиками, запомни: вопрос жизни и смерти, как для меня, так и для тебя.

Вдвоем они развязали труп Лейлы и положили его бережно и осторожно на кровать. Мир-Джавад прикрыл сейф и вышел вслед за начальником охраны, даже не взглянув на убитую.

«И когда он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса. И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом: и дано им семь труб. Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю, и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела. Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью, и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла. Третий Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны, и третья часть звезд, так что затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была — так, как и ночи. И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить»… — Гаджу-сан посмотрел на огонь, пылающий в камине.

— Перегрызутся они без меня! — тихо зашептал он, обращаясь к языкам пламени. — Придется мне жить долго, что делать, страна без меня пропадет, я лишь один могу сдерживать эту свору бешеных псов. Я один только знаю, что нужно этой стране, что нужно всему миру… «От моря до моря»!.. Я не успею, другие завершат… Все моря! Все… Все земли! Все мои станут!

Провидица не погибла. После гибели всех огнепоклонников она, зная, что ее будут искать, отсиделась в убежище, что на всякий случай выстроили себе в горах еще в далеком прошлом ее предки.

А затем стала готовить месть. И Оя ничуть не преувеличивала, когда сказала, что его жертва превратилась в Фурию, и Васо воспринял провидицу как орудие возмездия.

Весь огонь своей души провидица посвятила смерти. Узнав имена тех, кто пулеметами расстрелял всю ее родню и соплеменников, провидица своей красотой заманивала их одного за другим в ловушку, а хранители убежища, единственные из огнепоклонников, кто спасся в беспощадной кровавой бойне, вязали пылких любовников, отвозили их ночью на то место, где некогда стояла ныне сожженная дотла деревня огнепоклонников, и живьем зарывали в песок…

Набив руку на исполнителях, провидица решила взяться за обидчиков. И первым в жертву был назначен Васо. Провидица долго не могла выбрать, какой смертью казнить его: четвертовать, сжечь, утопить в нечистотах, медленно распилить пополам… Ей хотелось всего сразу, ни один из этих способов в отдельности не казался ей достойным совершенного преступления.

Неустанно следя за Васо, провидица первой заметила в нем происшедшую перемену, превратившую его почти в человека.

«Любовь! И человек! А самое страшное для человека — это невыносимые воспоминания, те, которые не забываются, как ни стремишься их забыть, не растворяются в потоке времени, сметающем города и страны. Вечная мука, заканчивающаяся на земле только с приходом смерти, да и то нет ни одного свидетеля, могущего присягнуть, что конец мукам приходит вместе со Смертью, а не продолжаются уже в другом, загробном существовании: следующая ли это жизнь на земле, второе рождение, адское ли это пламя, бессрочный ли это полет в эфире…»

И провидица выбрала для Васо самую лютую казнь, которую можно было выбрать для человека: оставить его жить и вспоминать о невыносимой потере, желать смерти, как милости неба, как избавления от раскаленных тисков воспоминаний.

А орудием мести часто служат невинные.

Провидица долго кружила чуть видимой тенью над спивающимся Васо, слушая его страшные крики и горькие рыдания, и, как только убедилась, что казнь достойна Васо, умчалась готовить ту же участь, ту же участь Мир-Джаваду, а может, и пострашней, ибо нет дна у мести, как и высоты у подвига…

Иосиф, пытаясь найти Сол, в тот же вечер, когда та, которую он искал, умирала в муках на койке в больнице для бедных, посетил вновь Бабур-Гани.

Еще в дверях он столкнулся с молодым мужчиной, совершенно пьяным, который пытался открыть дверь публичного дома, толкая ее в совершенно противоположном направлении.

Иосиф отстранил пьянчужку и вошел в дом. За ним успел протиснуться и пьянчужка. В том же порядке они вошли и в зал для гостей, где полуголые девицы были уже готовы утолить все их ясные и неясные желания.

Пьянчужка, войдя в зал, сразу же закричал:

— Мими! Негодная девчонка! Ты почему продала мой подарок?

Мими, самая высокая рыжая девица, бросилась ему на шею и также громко завопила:

— Клянусь, пупсик, у меня его украли, но как ты об этом узнал?..

— Держи его и больше не зевай!..