Охота на мух. Вновь распятый

— Меня действительно зовут Лейла, но я надеюсь, что красивая метафора отца верна только наполовину, и вы — не Меджнун, терпеть не могу безумных, сентиментальных воздыхателей, изображающих из себя Вертера. Вы, конечно, читали «Страдания молодого Вертера»?.. Чушь и бред уже в названии, как будто может быть старый Вертер. Что хочет нам внушить автор не значит, что это есть на самом деле…

Она еще что-то говорила, но Мир-Джавад уже не слушал, отключившись, он думал о своем: очень обрадовался, когда узнал, что Лейла — дочь Атабека.

— Честно говоря, я был уверен, что Атабек решил женить меня на одной из своих любовниц, — признался себе Мир-Джавад. — И отказаться нельзя. А так ничего, выгодно. Породниться с самим Атабеком…

— Ты что, от радости язык проглотил? — засмеялся Атабек.

Мир-Джавад стал срочно изображать смущение. Лейла насмешливо и несколько нагловато смотрела на него в упор.

— Я согласна стать твоей женой, но только при одном условии: каждое мое слово для тебя — закон!.. Ясно?

И глаза ее так яростно сверкнули, что Мир-Джавад поблагодарил аллаха, что его сердце занято Гюли и Нигяр. Влюбиться в это чудовище — страдать всю жизнь, или хотя бы пока любишь. Но он покорно склонил голову.

— Так оно и будет: каждое твое слово для меня — закон!

Атабек хлопнул в ладоши. Тотчас слуги внесли в кабинет черный фрак для жениха и белое, все в кружевах «голланд» и в золотом шитье, платье для невесты. Лейла ушла в комнату отдыха за кабинетом.

— Мулла уже ждет, священник тоже, во дворце брака и семьи все готово. Сначала в мечеть, затем в церковь, жаль католический собор в склад превратили, уже переделали, долго реставрировать. А печати ставить и шампанское пить — это во дворец брака и семьи… Как тебе нравится программа максимум?.. Да, вот тебе золотые часы с двумя бриллиантами. Подарок дочери. Она — символистка, что это значит, я не понял, на всякий случай у медиков интересовался. Говорят, — ничего страшного… Твой подарок, бриллиантовое колье, я уже преподнес невесте. Слушай, откуда у тебя такие деньги, а? Ты же скромный служащий инквизиции, а это колье стоит в десять раз больше, чем ты зарабатываешь за десять лет. Экономишь на спичках?

— Одна тетушка умерла, завещала мне, — робея, Мир-Джавад подыгрывал шефу.

— Слушай, значит у тебя их несколько? Дорогой мой, тогда я спокоен за свою дочь, она ни в чем не будет знать отказа. Правда?

— Не беспокойтесь, шеф, если даже тень неудовольствия окажется на ее лице, то эта тень исчезнет в моих подвалах…

— Все правильно: чистых к чистым, нечистых к нечистым!

Переодеться Мир-Джаваду было минутным делом. Долго ждали Лейлу. Минуты тянулись в полном молчании. Атабек просматривал бумаги, делая из них выписки в толстую книгу в сафьяновом переплете. «Мортиролог». Все про нее знали, но ни один смертный, кроме Атабека, в нее не заглядывал.

Мир-Джавад следил за мухой, по недосмотру слуг чудом пролетевшей в кабинет. Пальцы сами, автоматически достали из кармашка жилета, куда он переложил из своего костюма, нить резинки. Муха лениво изучала огромное помещение, где так сладко пахло, постепенно приближаясь к Мир-Джаваду, возле которого на столике лежала огромная коробка, уже раскрытая, с шоколадными бомбочками с ромом. Мир-Джавад сбил муху над раскрытой коробкой, вытер пальцами по привычке нить резинки, спрятал ее в кармашек жилета и окровавленными пальцами взял из коробки шоколадную бомбочку с ромом и отправил ее в рот. Крошечный глоток рома приятно освежил горло, а шоколад смягчил этот легкий ожог…

Наконец, дверь из комнаты отдыха распахнулась, и вошла Лейла в подвенечном наряде. Мужчины с почтением встали, так красива была и эффектна невеста, хотя у Мир-Джавада мелькнула мысль, что и Гюли в этом дорогом подвенечном платье смотрелась бы не хуже. Подумать-то подумал, но бросился на колени перед Лейлой.

— Богиня, я раб твой недостойный! Смотреть на тебя, как на солнце — слепнешь!

Лейла была очень довольна произведенным впечатлением, умиротворена покорностью Мир-Джавада…

Ни одному мулле не доводилось обручать такую странную пару. «Творю святотатство, аллах! Но ты пойми: если я откажусь, меня в лучшем случае бросят в тюрьму, а то и зарежут, я их знаю. Они оба не верят в тебя, так что весь этот балаган незаконен, да разве им нужен закон? Осквернили святую мечеть, затем поедут в церковь. Храмы и мечети закрывают, устраивают в них склады, а то и вертепы».

Мулла торопливо произвел обряд, скороговоркой прочитал в назидание суру из Корана, но получив деньги, пересчитывал их с наслаждением, такой суммы он не получал и за год.

В церкви обряд обручения длился долго, торжественно. Но затем Лейла расшалилась, стала бегать вокруг аналоя, увлекая за собой Мир-Джавада, отца, священника и прочих присутствующих. Сорвав фату, она размахивала ею и пела на французском непристойную песенку. Священник беззвучно шевелил губами, читая про себя молитву, чтобы его не поразил гнев господень, и был близок к обмороку.

— Шампанского! — закричала Лейла.