Охота на нечисть

Я через силу мотнул головой.

— Показалось, значит.

От земли тянуло холодом. Я почувствовал, что весь покрылся гусиной кожей.

И правда, не простыть бы на хрен. Сопливый колдун — находка для врагов! А сопливый колдун с недержанием — тем более, бля!

Я поднялся с земли, отряхнул с живота колючий песок и натянул одежду. Помогая себе руками, выбрался на обрыв. Мыш легко взбежал следом.

— Купание, вообще, очень полезно для здоровья! — убеждённо сказал он. Особенно, ночное. Укрепляет весь организм, а главное — потенцию!

Вот тебе-то куда ещё потенцию укреплять? И так всех мышей в округе перетрахал! Маньяк-полёвочник!

Я наярил к тлеющему костру, мечтая погреться. Но тут скрипнула дверь избушки. На ночную поляну вылез Потапыч с большой деревянной кружкой в руках.

— Искупался, Немой? Как эффект, есть?

Ах, ты, колдун херов!

Только сейчас до меня дошло, что он это всё подстроил. Ну, точно! Полнолуние, бля! Искупайся обязательно!

— Сука! — захрипел я и шагнул к Потапычу.

Звуки с трудом выдирались из глотки, словно проталкивались сквозь тугой ком. Но проталкивались!

Старый пень!

Потапыч удивлённо поднял бровь и выставил вперёд руку с кружкой.

— Ну-ну, не балуй! Заговорил, значит? На-ка, выпей!

Он сунул кружку мне в ладони.

Я сделал глоток кислого горячего отвара. Ком в горле начал потихоньку таять.

— Что это? — спросил я и глотнул ещё.

— Малиновый лист с клюквой, — усмехнулся Потапыч. — И ложка мёда.

Судя по вкусу, ложка мёда была охрененно маленькой.

— Давай, рассказывай — что случилось? — велел Потапыч. — А то я в толк не возьму.

Выслушав мой косноязычный рассказ, Потапыч только покачал головой.

— Любят тебя девки, Немой! Я вот сколько ни купаюсь — хоть бы одна русалка пристала! А хочется всё же иногда молодость вспомнить. Идём-ка!

И зашагал вниз к речке.

На хрена?

— Хочешь — верь, хочешь — нет, только топить тебя я не собирался, — не оборачиваясь, сказал Потапыч. — Купание ночью в полнолуние полезно молодым перекидышам. А вот таким трухлявым пням, как я — лучше плескаться на рассвете. Я для того и поднялся. А тут ты со своим хрипом.

Трухлявый пень, как же! Видел я, как ты по лесу носишься. Ни один лось не догонит!

Спустившись к речке, Потапыч наклонился и хлопнул ладонью по воде.

— Девки! — строго сказал он. — Ну-ка, сюда!

Я, на всякий случай, остановился в пяти шагах за его спиной.

Из воды вынырнули две девичьи головы. Блондинка и рыженькая. Длинные мокрые волосы прилипали к их лицам. У блондинки торчали заметно оттопыренные уши.

Обе русалки смущённо улыбались.

— Вы чего это балуете? — спросил их Потапыч. — Чуть парня мне не утопили. Он даже говорить со страху научился!

— Ой! — сказала блондинка и покраснела. — Так он немой? А мы думали — почему не кричит?

— Он закричал — мы сразу и отпустили! — добавила рыжая. — А сначала решили, что ему нравится! Делать нам нечего — такого красавчика топить!

Она подмигнула мне и улыбнулась до ушей.

Лягуха, бля!

— Ясно! — проворчал Потапыч. — Ладно, брысь отсюда! Дедушка купаться будет!

— Ныряй, Потапыч! В компании веселей! — захохотала рыжая и чуть вынырнула, показав великолепные сиськи.

— О как! — оценил ситуацию Потапыч. — тогда ты вали, Немой! Пожри пока, что ли. Я через часок подойду — медитировать будем.

Вот так, бля! Как топиться — так Немой! А как с девками поплавать — так вали отсюда!

Я допил кислятину и поставил кружку на песок. Гордо развернулся и полез на высокий берег.

Дружинники уже поднялись. На костре в пузатом котелке тихонько булькала ячменная каша с салом и сушёным мясом.

— Здорово, Немой! — улыбнулся Джанибек и подвинулся, освобождая мне место на поваленном бревне. — Кашу будешь?

— Буду, — не задумываясь, брякнул я.

Глаза Джанибека стали круглыми. Бедолага!

— Немой! Ты заговорил, что ли? Или…

Я кивнул и почувствовал, как хлебальник расплывается в дурацкой улыбке.

— Дед помог?

— Вроде того.

— Ох, шайтан! — восхищённо воскликнул Джанибек.

Прошка от души навалил мне в деревянную миску горячей каши.

— Ешь!

Видел, как я вчера жрал после превращений в кота и обратно. Да и Потапыч от души приложился к вечернему котелку.

Когда я, обжигаясь, навернул добрую половину миски, Прошка на правах старшего спросил:

— Что будем делать дальше, Немой?

Остальные промолчали, но тоже навострили уши.

Я пожал плечами. Спешить с решением не надо. Посоветуюсь с Сытиным и Потапычем.

— Сегодня точно отдыхаем, — сказал я. — А завтра — поглядим!

— Давай я тебя из лука стрелять научу? — предложил Джанибек. — Пока время есть!

— Давай! — согласился я.

Мы нашли сухую сломанную осину толщиной в человека. Ветер обломал её макушку, оставив расщеплённый ствол нелепо торчать из земли.

— Годится для начала! — одобрил Джанибек.

Топориком он сделал на осине затёс. Светлое пятно древесины выделялось на фоне серой коры.

— Начнём с двадцати шагов.

Мы отошли от дерева. Джанибек протянул мне свой лук и несколько стрел с наконечниками в виде четырёхгранных пирамидок.

— Эти глубоко не засядут.

Он показал мне, как правильно натягивать жильную тетиву, поднимая локоть и отводя его назад.

— Целься прямо в пятно!

Я прицелился и выстрелил. Стрела скользнула по осине, содрав кору.