Охота на нечисть

— Во время выстрела не дёргай тетиву. Просто отпускай. Давай ещё раз!

С третьей попытки стрела вонзилась в нижний край стёсанного пятна.

Есть, бля!

— Молодец, Немой! Настоящий степняк! — похвалил Джанибек. — Теперь давай с тридцати шагов. Целься в верхний край пятна.

Когда Потапыч подошёл к костру, я уже дважды попал в пятно с пятидесяти шагов.

— Что, молодцы? Оставили пожрать старичку? — ухмыляясь, спросил Потапыч.

Старичок, бля! Чуть не три часа с русалками плескался! Мыш обзавидуется!

Дружинник уступили Потапычу место у огня. Ел он не жадно, но быстро. От высыхающей бороды шёл еле заметный пар.

— Спасибо за угощение! — сказал Потапыч, облизав ложку. — Ну, пойдём, Немой! Будем балансировать твой энергетический каркас. Ты на что больше глядеть любишь? На воду, огонь, или на небо? А может, на деревья?

На девок я глядеть люблю!

Но варианта с девками пасьянс Потапыча не предусматривал. Видать, для себя приберёг!

Пожав плечами, я выбрал небо.

Потапыч расстелил на траве старую овчинную шубу.

— Тогда ложись и гляди в небо. И постарайся не думать о всякой херне. Херня в мыслях — первый противник душевной гармонии.

Философ, ипать!

Я завалился на шубу и уставился в небо. Оно уже не было по-летнему голубым. В бездонной глубине проступала холодная осенняя синева.

— Дыши ровнее! — сказал Потапыч. — Не пыхти. Ни о чём не вспоминай, ничего не загадывай. Расслабься!

Ага! И получи удовольствие!

Сам Потапыч уселся в трёх шагах от меня и стал смотреть на золотистую ленту реки, освещённую утренним солнцем.

По небу медленно скользило кучевое облако, похожее на трёхголового дракона. Его острый хвост вытянулся к солнцу, широкие крылья отливали фиолетовым.

* * *

Стрела впилась мне прямо в незащищённое горло. Я мгновенно подавился кровью, руки ослабели и выпустили поводья. Я соскользнул с седла и мешком плюхнулся на землю.

— Воеводу убили! — закричал кто-то. — Литвины! К бою!

Но я ещё не умер. Глядя широко раскрытыми глазами в небо, я видел, как медленно наклонилась и повалилась прямо на меня высоченная, заранее подрубленная ёлка.

Тугие колючие ветки хлестнули по лицу. Правый глаз взорвался ослепляющей болью.

«Ирина!» — стукнула в голову одна-единственная мысль.

Я зарычал, чувствуя, как клокочет кровь в пробитом стрелой горле. И медленно пополз из-под веток, упираясь ладонями в мягкую землю.

Дружинники ещё держались, но литвины быстро теснили их к повозке, в которой сидела Ирина. Несколько стрел торчали в матерчатом верхе.

Невыносимо медленно я поднялся на ноги. Покачнулся, но устоял. И побрёл к повозке, на ходу вытаскивая из ножен саблю.

Вражеский дружинник увидел меня и весело оскалился, предвкушая лёгкую добычу. Взмахнул саблей, но опоздал. Я наискось рубанул его снизу вверх, прямо в открытую подмышку.

Правая рука дружинника вместе с головой почти отделилась от тела. Он медленно завалился мне под ноги, и в этот момент в его спину ударила стрела. Кто-то из литовских лучников выстрелил в меня, но падающий дружинник помешал ему.

Здоровенный литвин, стоя ко мне спиной, размахивал саблей, наседал на тщедушного конюха. У того было отрублено ухо, кровь текла по щеке. Но он отбивался, как мог, защищая Ирину.

Я с трудом поднял саблю. Рубить уже не было сил. В глазах всё плыло. Поэтому я просто воткнул клинок литвину в поясницу и навалился всем телом. Литвин вздрогнул, и конюх рубанул его сверху по шее.

Я вцепился в дверцу повозки, выдрал её вместе с замком, услышав испуганный крик. Не глядя, протянул руку, схватил Ирину за рукав и вытащил наружу.

— Ваня!

Держа за руку, я подтолкнул её к лесу, и сам пошёл рядом, заслоняя её своим телом и волоча по земле отяжелевшие ноги. Я захлёбывался горячей солёной кровью, в горле клокотало и булькало. Но сплёвывать её не было сил.

Только бы дойти!

Конюх рванулся к нам и принял на себя стрелу.

Вторая стрела воткнулась мне в плечо. Третья, пробив плотный кафтан, застряла в животе.

Только бы дойти!

Из последних сил я втолкнул Ирину в кусты и повернулся к врагам. Сабля неподъёмным грузом тянула руку к земле.

Ещё одна стрела ударила прямо в глаз, ослепший после удара ветки. Я завалился, ломая спиной куст облетающей черёмухи и уцелевшим глазом увидел синее осеннее небо. А в небе — облако, похожее на трёхголового дракона.

Правая голова дракона повернулась ко мне и подмигнула огромным голубым глазом. Из открытой пасти с оглушительным грохотом ударила молния.

* * *

— Немой! На кой хер ты грозу устроил?!

Чего, бля?!

Я вскочил на ноги, хлопая глазами. С запада, заволакивая небо, быстро наползали тяжёлые чёрные тучи. Порывы холодного ветра срывали с деревьев листья и швыряли их в потемневшую воду реки.

Дружинники бегали по поляне, сгоняя коней под навес из еловых лап.

Ипать, а когда они его сколотить успели?

Здоровенная холодная капля долбанула меня прямо по макушке и струйкой стекла за шиворот.

— Немой, шубу подбери — намокнет!

Я подхватил овчинную шубу и вслед за Потапычем побежал к избушке.

— Парни, сюда! — крикнул старик.

Джанибек в ответ махнул рукой.

— В шалаше переждём! Приглядим за лошадьми!