Охота на нежить

Не успели мы вернуться к мельнице, как на берегу стал собираться народ. Мужики, женщины, ребятишки — Ильюха постарался и созвал всю деревню. Даже древние старики и старухи приползли, хромая и опираясь на сучковатые палки.

Убедившись, что ящики с золотом под надёжной охраной, я отошёл в сторону и вытащил из кармана зеркальце.

— Ну, чего тебе, Немой? — недовольно отозвался Сытин. — Я только ложку ко рту поднёс! Со вчерашнего утра ничего не жрал.

— Михалыч, мы золото нашли! — довольно ухмыляясь, сообщил я.

— Много? — поинтересовался Сытин.

— Да хер его знает. Килограммов триста, — прикинул я.

— Сколько?! Бля, Немой! Ты пьяный, что ли?

— Михалыч, пришли сюда десяток дружинников! А лучше — два десятка!

— Считай, уже скачут! Где ты раздобыл такое богатство?

— Помнишь, я тебе про ящики говорил, которые у Хворобы в подвале стояли? Ну, вот в них. И ещё в ручье.

— Так, — Сытин прищурился. — Получается, Хвороба втайне от князя золото добывал? На княжеской земле? Сука, Немой! Ну почему ты такой везучий?! Мне завидно даже! Ладно, сидите там, ждите дружину. Глядишь — и сам князь Всеволод к вам соберётся. Ты с ним делиться-то собираешься? Или всё себе хапнешь?

— Михалыч! — обиделся я.

— Да шучу я! Бля, ты мне весь аппетит перебил своими новостями. У нас тут тоже чёрт знает, что творится. Ночью демон в темнице помер.

— А разве они помирают? — удивился я.

— А ты не знал? Представь — я тоже не знал. И вот — на тебе!

— Михалыч, ты Глашке привет передай! И это — позови её к вам. Чего она одна дома сидит?

— Уверен? — серьёзно спросил Сытин. — Ну, ладно.

Я вздохнул и убрал зеркальце в карман. Народ на берегу, увидев в телеге связанного Архипа, громко переговаривался.

Предстояло самое неприятное.

— Прошка, — сказал я. — Будем решать с Архипом.

— Хорошо, — кивнул Прошка.

Подошёл к лошади, вытащил из мешка моток верёвки. Распутал, примерился и ловко закинул верёвку на сук кривой прибрежной сосны.

Народ примолк. Архип, сидя в телеге, выпученными глазами следил за Прошкой.

Прошка сделал на одном конце верёвки скользящую петлю, а другой конец подтянул и закрепил вокруг ствола дерева.

Джанибек прикатил от мельницы нетолстый чурбак.

Вдвоём с Прошкой они вытащили Архипа из телеги и поставили его на чурбак. На шею старосты надели петлю.

Теперь все смотрели на меня.

Всё просто, Немой. Архип — убийца. А эти люди ждут, чтобы ты их от убийцы защитил. Почему? Да потому, что ты их князь.

В солнечном сплетении что-то сжалось. Я глубоко вдохнул. Потом выдохнул и сделал шаг вперёд.

— Бывший староста Архип виновен в убийстве мельника.

В толпе раздался сдавленный женский вздох.

— Так же Архип виновен в убийстве кузнеца Ивана и в воровстве. За это я, князь Добрыня Немой, приговариваю Архипа к смерти.

Теперь только кивнуть Джанибеку. Он сделает всё остальное. А ты просто поступил так, как должен был поступить. Вынес приговор. Приводить его в исполнение — не княжеское дело, верно?

Нет, бля, не верно!

Я подошёл к старосте.

Стоя на чурбаке, он был почти на голову выше меня. Глаза Архипа, не отрываясь, смотрели мне в лицо. Он непрерывно сглатывал и крутил головой, словно верёвка уже натирала ему шею.

Я вытащил кляп изо рта старосты.

— Хочешь что-нибудь сказать?

Архип оскалил зубы и впился в меня взглядом.

— Пожалеешь, князь! Против кощея пошёл. Дурак! Не выстоишь. Он сначала душу твою заберёт, а потом и тебя, целиком!

— Что за кощей? — спросил я. Схватил Архипа за рубаху, притянул к себе.

— Говори!

Но Архип взбрыкнул ногами и сам вышиб из-под себя чурбак.

В толпе завизжала какая-то женщина.

Я увидел, как верёвка глубоко врезалась в жилистую шею. Лицо Архипа покраснело, рот раскрылся, глаза начали вылезать из орбит.

Я обхватил дёргающиеся ноги старосты, приподнял тяжёлое тело.

Бля! Да что ж ты так отожрался-то?!

— Джанибек! Петлю сними!

В животе старосты, который прижался к моему уху, что-то булькало и клокотало.

Джанибек пытался ослабить петлю. От этого Архип трепыхался и выскальзывал из моих рук.

Прошка сообразил — выхватил нож, рубанул по стволу сосны. Архип повалился на траву, я упал на него, запустил пальцы под верёвку и ослабил петлю.

— Что за кощей?! Говори, блядь!

Архип дёргался и хрипел, тяжело, со свистом дыша.

— Не убивай! Нельзя мне умирать! Всё скажу! Пусть в темницу, в цепи… Только не убивай!

— Говори! Джанибек! Принеси ему воды!

Джанибек сбегал к пруду, принёс воды в деревянной чашке.

Староста кое-как сел. Жадно пил, обливаясь водой. Попросил ещё.

— Ну! — не выдержал я. — Будешь говорить, или тебя обратно повесить?

Я врал. Не смог бы я снова повесить Архипа.

Но он мне поверил. Вздрогнул и торопливо заговорил:

— Боярин Хвороба… он… не живой. Кощей он. Из других людей жизнь пьёт, чтобы самому живым казаться.

— В смысле, не живой? Как мара?

— Мары… это его рук дело. И золото…

— Давай, рассказывай!

— На золото он людей покупал… пленных, в Литве… пил их. Я потом хоронил ночью… боялся. Он не только жизнь, он душу забрать может…

— Херня! Видел я этого Хворобу! Ладно…

В самом деле, хрен его знает. Вдруг Хвороба маскируется. Или может выпить только того, кто боится.