Охота на охотника

Охотник несколько раз энергично тряхнул головой, прогоняя наваждение, и огляделся по сторонам. Оказалось, он не был единственным зрителем этого странного представления – несколько прохожих тоже недоуменно оглядывались по сторонам, удивляясь внезапному исчезновению артисток и своему собственному поведению. Постепенно вспомнившие о своих делах зрители разбрелись, и только Аксель еще долго задумчиво рассматривал пустой помост, покрытый осенними листьями, будто надеялся подробнее восстановить в памяти недавно увиденное. В конце концов, и он ушел, заметив, что уже совсем стемнело. По ночам площадь Старых Королей нельзя было назвать безопасным местом, припозднившийся прохожий рисковал нарваться на неприятности. Жуликов Аксель не боялся, но даже попытка ограбления – не слишком приятное переживание. Снова портить себе чудесным образом исправившееся настроение Аксель не хотел, так что он поспешил вернуться на оживленные улицы. Пора было возвращаться домой.

За ночь Аксель так и не придумал себе занятия на время отпуска. Проснувшись около полудня, он неторопливо позавтракал в трактире, который располагался на первом этаже дома, в котором он снимал квартиру, вернулся к себе и принялся наводить порядок в комнате. Он не так уж много времени проводил в своем жилище, но ограничиться протиранием пыли было невозможно. Дело в том, что у Акселя был домашний питомец. Охотник, вообще-то, не был уверен, что гремлина можно назвать именно питомцем – эти существа по своему развитию стоят гораздо выше, чем, скажем, собаки или хорьки. Гремлин, которого он когда-то спас от жестоких мальчишек, жил в доме Акселя уже несколько лет, но он прекрасно обходился без хозяина. Полуразумный зверек питался тем, что ему по просьбе охотника приносили служащие трактира, без труда освоил ватерклозет и вообще был достаточно аккуратен во всем, что не касалось механизмов. Единственная поверхность, которая не была занята плодами творчества гремлина – это кровать самого Акселя. Видимо, ее гремлин признавал личной территорией хозяина. Впрочем, и там каждый раз по возвращении с охоты Акселя ждала какая-нибудь особенно удачная поделка – таким способом гремлин выражал свою любовь и признательность. Время от времени Аксель терял терпение и устраивал грандиозную уборку, раскладывая то, что натворил питомец за время отсутствия, по ящикам в специальных шкафах и выбирая те экземпляры, которые можно подарить друзьям или отдать знакомым мастерам для ознакомления. Против уборки гремлин не возражал, демонстрировал явное удовольствие, наблюдая за стараниями хозяина, но сам до этого никогда не опускался.

Как ни старался Аксель, но уборка все равно заняла меньше четырех часов. Идти в трактир не хотелось, перспектива отправиться в публичный дом, как советовала драгоценная наставница, тоже не привлекала, а ложиться спать было еще слишком рано. Так и получилось, что охотник просто отправился прогуляться, и ничего удивительного, что он как-то неожиданно снова оказался на площади Старых Королей. Аксель сам удивился, насколько его обрадовали звуки скрипки, которые он услышал на подходе к площади, – меломаном он себя назвать не мог. Сегодня музыка была другая, но по-прежнему замечательная. Аксель отлично провел два часа и в этот раз даже не забыл бросить несколько монет в шляпу, лежавшую у подножия помоста, но снова не смог рассмотреть таинственную скрипачку. Впрочем, он не слишком расстроился и вообще решил не пытаться узнать что-нибудь об артистке – если уж ей так хочется сохранить инкогнито, значит, у девушки есть на то свои причины, не стоит ей мешать. Нельзя сказать, что его не мучило любопытство, просто он решил, что не стоит мешать скрипачке только для того, чтобы удовлетворить свой интерес. «Маска, чего доброго, может вовсе перестать выступать, если поймет, что ею кто-то настойчиво интересуется», – решил Аксель и больше об этом не думал. Каждый вечер, подходя к площади, он немного волновался, опасаясь, что сегодня две танцовщицы не будут выступать и чудо закончится, но девушки – и живая, и мертвая – неизменно были там и неизменно исполняли свой танец. Артистки даже стали его узнавать – по крайней мере однажды, перед тем, как исчезнуть, Черная Орчанка улыбнулась и кивнула охотнику. Он был так удивлен, что даже усомнился в том, что видел, но потом все же решил, что ему не показалось.