Охота на охотников

– Да вроде бы, – неохотно отозвался Каукалов, и по тону его Аронов понял, что расспрашивать Каукалова не стоит. Нынешнее время – это время коммерческих тайн. В иных семьях даже жена мужу не сообщает, сколько денег получает в частной фирме, и это считается нормой, правилом, а уж по части заработать – тут уж сам Бог запретил что-либо спрашивать и сообщать. – Ищу компаньона, – проговорил Каукалов, внимательно разглядывая своего старого дружка.

– Вот этот компаньон, вот! – Аронов с жаром стукнул себя кулаком по груди, восхищенно покрутил головой: – Пара тысяч баксов за вечер… М-м-м-м! Цимус!

– Пара тысяч баксов за вечер, – подтвердил Каукалов. – А мне на меньшее никак нельзя соглашаться. Я ведь только что из армии… Гол как сокол… Так что извини, батяня!

Аронов озадаченно почесал пальцами затылок, поднял глаза к потолку, соображая – он сейчас совсем не был похож на Илюшку Аронова, самого сообразительного человека в их классе, умевшего схватывать на лету что угодно: от сложных алгебраических формул до белых стихов Тургенева, – сейчас у него мозги работали почему-то медленно. Видимо, сумма, названная Каукаловым, никак не могла уложиться у него в голове. От прежнего жара и следа не осталось.

– Однако, – произнес Аронов многозначительное слово, с которого Ильф с Петровым предлагали начать одну из передовых статей в газете «Правда», – это дело трэба еще раз разжуваты и хорошенечко запиты.

– Нет проблем! – Каукалов налил в Илюшкину стопку «Кеглевича».

– Ну хотя бы одним словечком намекни, что это за дело? Что за проект?

– Автомобильный бизнес.

– Автомобильный – это хорошо. Людей, занимающихся этим бизнесом, у нас уважают, – он проворно подхватил пальцами стопку, выпил. Одобрил напиток коротким кивком и еще раз произнес: – Однако!

– И нас будут уважать, – рассудительно произнес Каукалов, – уважать и бояться.

– Бояться – это незачем. Лишнее.

– Как знать, как знать, – загадочно проговорил Каукалов, – может, совсем наоборот. Я сегодня видел, как у одного лоха угнали машину – примитивно до икоты, смотреть без смеха нельзя… Ан, угнали!

– Каждый день в Москве угоняют сто – сто двадцать машин. Находят же, дай бог, пять… Ну, десять от силы. И – все.

– Ну что, Илюш, по рукам?

– Давай! – словно бы очнувшись, с прежним жаром воскликнул Аронов, глянул исподлобья на приятеля. – А в детали этого бизнеса не посвятишь?

– Всему свое время, – назидательно произнес Каукалов. – Главное, чтобы потом ни ты, ни я от него не отступили.

– Отступать нам некуда, – сказал Илюшка, – позади Москва, а кушать очень хочется.

– Мальчики, вы не заждались меня? – пропела с кухни Новелла Петровна. Через минуту она появилась в дверях, держа в руках по сковороде. В правой была рыба, в левой – котлеты.

Илюшка, оживившись, скомандовал сам себе:

– Наливай! – и взялся за бутылку «Кеглевича».

Поздно вечером, проводив Аронова, Каукалов уединился в своей маленькой, до слез памятной еще со школьной поры комнатенке. Он долго лежал с открытыми глазами, ловил блики автомобильных фар, проносившиеся по потолку, прислушивался к звукам улицы и думал: дрогнет Илюшка, когда поймет, что за автомобильный бизнес предлагает ему школьный дружок Каукалов, или не дрогнет? Он давно и хорошо знал Аронова, но однозначно ответить на этот вопрос не мог.

В коридоре раздался шорох, послышалось легкое царапанье, потом дверь приотворилась, и в комнату просунула голову Новелла Петровна.

– Жека, не спишь?

– Нет.

– Что же ты все один да один? Девчонку бы себе нашел какую-нибудь, что ли!

– Не сегодня, ма.

– А когда? – настырным голосом спросила мать.

– Придет время.

– Ага, будет тебе белка, будет и свисток, значит, – вздохнув, проговорила Новелла Петровна. Ей не нравилось, что сын из армии пришел такой тихий, замкнутый, будто пришибленный.

– И девчонка с шампанским тоже, – добавил Каукалов.

– Лучше с мороженым.

– Мороженое, ма, – это несовременно. Нынешние девчонки хлещут спирт так же лихо, как мы когда-то в школе портвейн.

– Портвешок, – вспомнила Новелла Петровна, – так вы, по-моему, в школе звали портвейн.

– Убого мы живем, ма… – Каукалов вздохнул.

– Не банкиры, – Новелла Петровна тоже вздохнула, – это те делают в квартирах евроремонты, ставят мраморные полы с подогревом и зеркала во всю стену… А мы что? У нас таких денег нету. Один дурак вон – взял да развесил по всей Москве изображение своей конопатой Марфуты… Говорят, миллион долларов за это отвалил.

– У богатых свои причуды.

– Нет бы отдать эти деньги бедным, накормить стариков… Вместо этого Марфуту свою по всей столице растиражировал.

– Ничего, ма, мы тоже будем богатыми.

– О-ох! – Новелла Петровна вздохнула неверяще и затяжно. – Дай бог нашему теляти волка скушать. И как ты собираешься это осуществить?

Каукалов не ответил матери. То, что он задумал, обсуждению не подлежит. Если он обмолвится даже в малом, скажет хотя бы одно слово – то все, заранее можно протянуть руки милиционерам, чтобы те надели на них «браслеты».

– А? – Новелла Петровна повысила голос.

– Не все сразу, ма. Придет время – узнаешь.