Охота на охотников

Хотя, если честно, и без его планов в глазах соседей я давно выглядел буйнопомешанным, которого засунули проживать в их подъезд не иначе, как в наказание за какие-то грехи, о которых сами они были ни сном, ни духом. Потому что даже если грешить беспробудно, начиная с колыбели, столько нагрешить невозможно.

– Ну что, Мешковский? – Зуев спрятал ордер в карман и довольно потер руки. – Допрыгался. А ведь я тебя предупреждал – не делай никаких лишних движений. Не усугубляй свое положение. Оно у тебя и без того хуже некуда.

– Ты меня морально уничтожил, – проворчал я. – Можно, я прямо сейчас начну биться головой о стенку и каяться? Под протокол.

– Зря смеешься, – убежденно заявил он. – Ты, между прочим, в полной заднице. – Посмотрел на сопровождавших его ментов и кивнул им: – Давайте, мужики, начинайте. Наверное, с зала. И вы тоже пройдите туда, чтобы на ваших глазах все происходило, – это адресовалось уже понятым. Когда все удалились, он подмигнул мне (видимо, от дедка заразу подхватил): – А теперь можешь начинать каяться. Под протокол.

– Фиг тебе, – хмыкнул я. – Когда я предлагал, ты отказался. А сейчас мне самому расхотелось.

– Брось, Мешковский, – он поморщился. – В этот раз ты крупно прокололся. Тебя видели как минимум четыре человека.

– А чего так мало? Меня только что как минимум шесть человек видели. Не считая тебя. Но ты же не человек. Ты – Зуев. Так что не надо про четверых-то.

– Тебя на месте преступления четверо видели!

– Здорово, – я не собирался сдаваться просто так. По крайней мере, пока не выясню, с какими картами на руках он приперся ко мне. – А теперь давай по порядку. Кто, где и при каких обстоятельствах меня видел?

– Ну, ты наглец! Ты в курсе, что сегодня на Иванца опять было совершено покушение?

– Если я скажу «нет», ты же все равно не поверишь, правда? – я задумчиво осмотрел его. Задумчиво – потому что старался говорить аккуратно, чтобы не ляпнуть чего лишнего. Это, конечно, не в моем стиле, но тут уж не до принципов – на карту была поставлена свобода. Самое досадное, что не я ее туда поставил. – Поэтому я говорю «да». Таки в курсе. А почему покушение? Мне показалось, что его укокошили.

– Облажался ты, Мешковский. Или подельники твои облажались, – в голосе Зуева было столько самодовольства, словно он сам изменил траекторию полета пули. – У него только ранение. Серьезное ранение, в шею, но не смертельное. Жить будет. И показания даст.

– Хорошо, – согласился я. – Про моих подельников мы в другой раз поговорим. А как вы узнали, что я там был? Следили за офисом? Или за мной? Так я, вроде, на хвост проверился. Хотя я не профессионал, конечно…

– Накладочка вышла, – поморщился он. – После того, как Иванец пропал, я снял наблюдение. Мой косяк. Но тебя-то на месте все равно видели. И ошибиться не могли. Секретарша ваша, Татьяна. Она сказала, что ты с ней задружиться сильно успел, и она тебя стопроцентно узнала. И машину твою.

Ай, да Танюшка! И это после той волшебной ночи, что я ей подарил?! Вот и делай после этого людям приятное. Впрочем, случилось то, что, по моим прикидкам, и должно было случиться – только и всего. Иванец с самого начала пустил по конторе слух о моей причастности к налету. А сегодня она, выскочив на звук стрельбы, увидела окровавленного шефа и меня, стремящегося поскорее свалить оттуда. В такой ситуации мог быть сделан только один логический вывод: все, что обо мне говорил Ваня – правда, и на сей раз я таки умудрился добраться до директора. Следовательно, я – наводчик и убийца, и меня просто необходимо с потрохами сдать Зуеву. Я уже давно приметил, что она не дура и при случае сумеет сделать выводы из очевидных фактов. Но и не гений, а потому на мелкие нестыковки внимания не обратит. Вот Шерлок Холмс – тот обратил бы. А Танюшка – нет. И я вздохнул:

– Понятно. Доказывать тебе, что я к стрельбе никаким боком не отношусь, бесполезно. На месте преступления я был, гордое звание основного подозреваемого заработал еще раньше. Короче, с таким багажом мне одна дорога – на Колыму, лесозаготовками заниматься. Я правильно соображаю?

И, не дожидаясь его ответа, развернулся и пошел в зал.

– Ты куда? – окликнул он меня немножко даже растерянно.

– Пойду, посмотрю, чего там твои орлы притихли. Может, они втихаря в моих книжках похабные картинки рисуют. А я этого не люблю.

– Мать твою, Мешковский! – в голосе Зуева прорезалось что-то рычащее. – Как трудно с тобой работать! Между прочим, не ты меня опрашивать должен был, а я твои объяснения слушать. Потому что я – следователь! В гробу я видал вашу демократию, если при ней подозреваемый следователя допрашивать будет. А ну, стой!

– Чего? – я таки не стал рисковать. Рычащие нотки в голосе Зуева к упрямству не располагали. А потому я послушно остановился и повернулся к нему.

– Я твою версию хочу услышать.