Охота на охотников

- Не глядя? А вдруг там что-нибудь не в порядке? В холодильнике нет шампанского, а в сортире - туалетной бумаги? Или кондиционер не работает?

- Ящик шампанского купим в магазине, бумагу принесет горничная, неисправный кондиционер заставим выковырнуть и на его место поставить новый. Да и потом, здесь такого не бывает. К тому же у нас свое шампанское есть, - провозгласил Каукалов и достал из сумки литровую бутылку виски, купленную в самолете на тележке "дьюти фри" - беспошлинной продажи, сейчас забросим шмотки и пойдем на пляж отмечать приезд.

Вино в холодильниках стояло - и в одной комнате, и в другой, кондиционеры хоть и грохотали так, что изо рта были готовы высыпаться зубы, но работали довольно сносно, туалетной бумагой можно было обмотаться с ног до головы - в каждой ванной комнате по три запасных рулона...

Отдых начался.

- Слушайте, а чего это за игры вы затеяли? - неожиданно спросила Майя и, округлив глаза, отхлебнула виски прямо из бутылки. - Зачем упорно делали вид, что с нами вообще не знакомы?

Аронов переглянулся с Каукаловым. Оба промолчали - на этот вопрос отвечать им не хотелось.

- А? - настырная Майка не желала униматься.

- Бэ! - резко выпалил Аронов. Будто из пистолета выстрелил. Он был резок, но знал, что Майя на него не обидится.

Они действительно приехали в аэропорт порознь, Каукалов с Ильей и Майя со своей подружкой, и всякие контрольные посты - таможенный, аэрофлотский, паспортный, - тоже проходили порознь. При этом Аронов изо всех сил пыжился, старательно отворачивал голову, делая вид, что не знает девчонок, надувал щеки, изображал из себя очень занятого джентльмена.

В самолете Аронов подошел к ним, как ни в чем не бывало, растянул рот в лучшей своей улыбке - лучше в его арсенале не было.

- Девушки, пересаживайтесь в наш ряд, - предложил он, - сейчас шампанское будем пить.

- А чего это вы шарахались от нас в аэропорту, будто вы испанские гранды, а мы - чумные девки из Нижегородской губернии? - Майя сощурила глаза, вцепилась пальцами в подлокотники, всем своим видом показывая, что никуда переселяться не собирается.

- Были причины, - уклончиво отозвался Аронов, потянулся через Майю к иллюминатору - захотелось узнать, что там за погода за бортом. Облака были, как снег, пушистые и мягкие. На лыжах кататься можно.

- А сейчас сказать слабо?

- Сейчас слабо.

На самом деле Каукалов боялся, что Ольга Николаевна пустит за ними хвост, - ей ведь сделать это проще пареной репы, - и засечет, что в Хургаду они улетают не одни, а с "самоварами". Предательства Ольга Николаевна ему никогда не простит...

Но, похоже, Ольге Николаевне было не до этого - никто их не провожал.

- Хочешь меня обидеть, Ароша? - Майя глянула на Илюшку в упор, опять потянулась к бутылке виски, отпила из горлышка, глоток был крупный, мужской, Илюшку от такого глотка дрожь пробила бы от макушки до пяток, но Майя даже не поморщилась. - Это сделать трудно, - сказала она. - Не хочешь отвечать - не надо. Хотя и обидно.

- Не обижайся, Маечка, - примирительно пробормотал Аронов, - просто нам надо было оторваться, ускользнуть от одного бдительного ока. Все остальное - детали, и детали, поверь мне, совсем неинтересные.

Майя ещё раз глотнула виски, передала бутылку Каукалову:

- Это так?

Каукалов не слышал, он смотрел на кудрявые синие барашки моря и вспоминал, совершенно не к месту, двух дорогих путан, которых Илюшка пригласил к себе в дом. Если милиция имеет точные фотороботы на него с Илюшкой, то эти фотороботы могут дойти и до путан. Путаны обязательно опознают их. Каукалов почувствовал, как железный холод сжимает ему сердце.

- Это так? - повторила вопрос Майя.

Он глянул на неё удивленно и, совершенно не представляя, о чем идет речь, кивнул:

- Так.

Откуда-то сверху, похоже, из беловатого пятна, нехорошо украсившего безмятежный голубой свод неба, принесся обвальный ветер, поднял с земли песок, и "честная компания" поспешила немедленно убраться в коттедж.

Там с ногами попрыгали на кровати и стали с тревогой прислушиваться к тяжелому вою за стенами.

- Ничего себе светопреставленьице! - воскликнула Катя.

Она вела себя что-то уж больно молчаливо - ну, будто мышка-норушка, тихо, неприметно, но все видела, все засекала, всему давала оценку и по всякому поводу имела свою точку зрения. Глядя в окошко, она заметила, что по бетонной дорожке идет, резко кренясь вперед, чтобы не завалиться под ударами ветра, и держась обеими руками за яркую оранжевую кепку с длинным козырьком, тощий черный араб, одетый в свекольно-красную форму - видать, уборщик, наводящий чистоту в номерах, по-нашему, горничный или горничная. Катя выглянула на улицу и, потыкав пальцем в небо, прокричала:

- Что это?

- Хамсин, - давясь воздухом, выкрикнул уборщик, в следующий миг ветер загнал крик ему обратно в глотку.

- Он долго будет дуть? - Катя со своим вполне приличным английским легко понимала араба, тот легко понимал её.

- Ночью стихнет!

Катя вернулась в комнату, поплотнее прикрыла за собою дверь. Вой ветра за стенами коттеджа усилился.

- Картина Репина "Приехали!" - с унылой миной на лице провозгласил Аронов.