Охота на олигарха

— Вот, Максим Анатольевич, это она, уже минут двадцать зубы заговаривает. Хочет видеть Дымова, мы ей говорим, что нужно записаться через помощника, а она ни в какую.

— Это я зубы заговариваю?

— Доброе утро, — вежливо здороваюсь, а когда она поворачивается, удивляюсь. Я ведь только ночью вспоминал ее.

На меня смотрят карие глаза восточной красавицы, темные волосы лежат небрежными волнами, платок упал с головы, пушистые ресницы, влажные губы.

Хочу попробовать еще раз, вспомнить, какие они на вкус. Тогда сам понимаю, позволил себе лишнего, поцеловал своего психолога прямо на приеме.

Меня тактично поставили на место, но я видел огонь в ее глазах, уверен, что видел. Больше предпринимать попыток не стал.

— Максим Анатольевич? Как интересно! Так вы начальник этих бравых парней? Вы должны мне помочь, — улыбается, в хитрых глазах блеск. — Как, кстати, ваш сон? Нормализовался? Вы так и не появились больше.

Не появлялся, потому что испугался как пацан своей реакции на нее и того, что меня могут снова отшить. А сейчас меня разорвут в клочья, она это может.

Не отвечаю, рассматриваю ее. Красивая, очень красивая женщина. Яркая, сексуальная даже в верхней одежде. И имя красивое, царское — Тамара. Я ведь навел о ней справки год назад, Тамара Георгиевна Беридзе, достойный представитель династии докторов своей семьи.

Успешная, уверенная, не замужем и никогда там не была. Кандидатов, достойных этой царственной особы, не нашлось? Или слишком привередливая?

— Что не так?

— В смысле?

— Вы так на меня смотрите.

— Соскучился.

Поджимает губы, смотрит по сторонам и снова на меня.

— Я хочу видеть Дымова Владимира Сергеевича, это возможно?

— Нет.

— Вы издеваетесь?

— Нет.

Почему она нервничает? Психолог должна уметь контролировать свои эмоции. Но очень любопытно, что ей нужно от Дымова. Может, они встречаются? В груди острой иглой кольнула ревность. Босс может завести интрижку, о которой никто не будет знать, далеко ходить не надо, взять бы прошлогоднюю Любовь.

— А мне кажется, да.

На улице уже светло и морозно, замечаю, как автомобиль Дымова медленно подъезжает к главному входу. А вот чтоб моя прекрасная Тамара сейчас встречалась с ним, этого допускать не надо.

— Пойдемте, — тяну женщину за локоть в сторону лифта.

— Куда вы меня тащите? Да отпустите! Что за наглость такая? Я буду жаловаться вашему начальству.

— Я и есть начальство, сейчас начнешь жаловаться мне.

— А мы уже перешли на «ты»?

— Это надо было давно сделать.

Сопротивляется она, конечно, слабовато, но у меня голова идет кругом от того аромата, что исходит от этой строптивицы — что-то восточное и сладковатое. Взяв за руку, завожу в лифт, быстро жму кнопку верхнего этажа.

Смотрю на нее сверху вниз, понимая по ее взгляду, что Тамара ждет ответа на мои действия. А их просто нет. Хочу, чтоб она была рядом, видеть, трогать, а еще хочу поцеловать.

Почему до меня доходит все так поздно? Почему должен был пройти год, чтоб я понял, как мне ее не хватает, и как я скучаю?

— Но… Максим Анатольевич? Что вы делаете?

Схватив Тамару за талию, прижимаю к себе. Она злится, начинает фыркать как кошка, но практически не сопротивляется, выронив перчатки, цепляется за мой пиджак.

Целую.

Вкус сладкой карамели и кофе, а еще ванили. По рецепторам бьет моментально, возбуждаюсь как подросток. Но я не пробовал в жизни ничего вкуснее, чем ее губы.

Лифт отсчитывает этажи, а я продолжаю настойчиво и нагло ласкать ее мягкие губы, проникая языком в рот. Дыхание сбивается, словно бежал стометровку на разряд, но когда резко отстраняюсь, смотрю в ее глаза, меня словно обливают ледяной водой.

— Все?

— Что?

— Это все, что ты хотел мне сказать?

— Не понимаю.

Кончики пальцев покалывает, по спине течет холодный пот, я так не робел с восемнадцати лет перед девчонками.

— Может, это поймешь.

Лифт открывается на нужном этаже, а моя щека горит огнем от звонкой пощечины. Тамара морщится, трясет рукой, а потом тыкает пальцем мне в грудь.

— За то, что свалил тогда. За то, что не пришел и не позвонил. За то, что год, целый год я думала о тебе, скотине. Хотела сама найти, но девичья гордость не позволяла. А тебе что не позволяло? Тупость и глупость? Мужское задетое самолюбие?

— А кто меня отшил? Кто указал на дверь? Что я должен был подумать? Мол, это непрофессионально, вы мой пациент.

— Ты и был моим пациентом, с которыми я не имею никогда интимных связей. А когда наши сеансы закончились, ты просто пропал.

Шок.

Это реально шок.

Но Тамара еще прекрасней в гневе.

Поворачиваюсь, на нас внимательно с выпученными глазами смотрят двое сотрудников, одна из них женщина, и она в знак одобрения качает головой.

— А ну, пойдем со мной.

Прижав мою разгневанную дикую кошку к себе, быстро иду по коридору в свой кабинет. Как только закрываю за нами дверь, прижимаю ее к стене.

— Но я ведь и не думал, что нравлюсь тебе. Даже не рассчитывал на взаимность.

— Дурак ты, Макс, чему вас только в этих армиях учат? Вот встреть ты меня через пять лет, точно бы на что не рассчитывал.

— А сейчас? Сейчас я могу на что-то рассчитывать?