Охота на орлов

Арминий не заметил никаких следов лукавства на лице Ингломера, и его подозрения слегка ослабли.

– Я тоже горюю о них. Это был жестокий урок.

– Из-за меня потеряна последняя возможность нанести поражение римлянам в этом году, – с горечью сказал Ингломер.

«Ты прав», – подумал Арминий, чувствуя, что ненависть к дяде снова начинает разгораться в нем. Но он понимал, что сотрудничество необходимо продолжить, поэтому подавил гнев.

– С приходом весны у нас появятся новые возможности. Каждое племя, которое сражалось сегодня, захочет отомстить за своих павших. С благословения Донара они помогут нам разгромить римлян раз и навсегда.

– Племенам нужен предводитель, – начал Ингломер и закашлялся.

Арминий терпеливо ждал, но мысль его лихорадочно работала.

– Им нужен единый предводитель, – сказал наконец его дядя. – Ты станешь этим человеком. Ты доказал, чего стоишь, шесть лет назад, когда собрал племена вместе и уничтожил Вара и его армию. Именно ты собрал нас снова этим летом. Если б ты настоял на своем, то голову Цецины приколотили бы к ближайшему дереву нынче же ночью, а трупами его легионеров выстлали бы болото на десять миль в округе.

– Твои слова звучат музыкой для моих ушей, дядя. Значит, ты пойдешь со мной, когда римляне вернутся?

– И я, и мои воины, – твердо заявил Ингломер. Он протянул Арминию правую руку, и они обменялись крепким рукопожатием.

Арминий облегченно вздохнул. Поддержка Ингломера поможет убедить остальных вождей в возобновлении союза. Такие вожди, как Большая Челюсть и Тощий, вернутся к нему. Он снова получит возможность одержать победу – теперь уж окончательную – над римлянами, и если получится, Туснельда будет отомщена. Цецина умрет, и Германик тоже.

Он совершит это – и отдохнет.

Но не раньше.

Глава 43

Стояло раннее утро, рассвет только что наступил. Капли росы мерцали и блестели на низкой траве, кустах можжевельника и прочей болотной растительности. В четверти мили от римского лагеря Пизон и его товарищи молча стояли вокруг тела Вителлия. Рядом лежали лопаты. Их руки почернели от грязи, лица покрылись по`том – они выкопали ему могилу. У их ног лежал неузнаваемый Вителлий – завернутое в одеяло тело, перетянутое кожаными ремнями. Несмотря на неподвижность мертвеца, он оставался их другом. Их братом. Никто не хотел сделать первое движение.

– Неправильно, кажется, хоронить его посередине неизвестно чего, – сказал Пизон. Они спорили об этом со вчерашнего дня, после того как Вителлий умер. – Он должен лежать на воинском кладбище в Ветере вместе с другими солдатами. Я бы хотел когда-нибудь лечь рядом с ним.

– Я бы тоже этого хотел, но не получится, – вздохнул Метилий. – Даже если Тулл разрешит, доставить тело Вителлия к Рейну почти невозможно.

Солдаты покивали головами в знак сожаления, но Пизон не сдавался:

– Мы можем сделать носилки, подобно тем, что вы делали для меня. И отнести его домой.

– Это будет ни на что не похоже. Тулл нам сочувствует – ты слышал, что он говорил о Вителлии до того, как мы покинули лагерь, – но он не может позволить подобного. Каждый контуберний, потерявший товарища, начнет просить о том же; и что тогда получится? – спросил Метилий. – Может, Арминий и разбит, но мы все еще на вражеской земле. Армия должна двигаться в боевом порядке, Пизон.

– Я знаю, знаю. Но Вителлий спас мою задницу в Ализо, когда солдаты из другого легиона хотели расправиться со мной, а в лесу я отплатил ему тем же. С тех пор мы присматривали друг за другом. Он был моим братом… – Пизон не выдержал и снова заплакал.

– Прекрасная речь, – грубовато отметил Метилий. – Теллий обладал едким чувством юмора – некоторые даже сказали бы, злым. Я так и не смог понять, как к нему относиться, но одно знал наверняка: он был верным товарищем. Когда дела шли дерьмово, а Вителлий оказывался рядом, не было солдата лучше. Нам будет тебя не хватать, Вителлий, брат.

У Пизона горло сдавило от переполнявших его чувств, и он слушал, как остальные прощаются с покойным.

– Прощай, брат.

– Легкой дороги на ту сторону, брат.

– До встречи, брат.

Пизон был еще не готов проститься с другом, но остальные уже принялись просовывать веревки под тело. У легионера ком стал в горле, но он начал помогать. Теперь во всем их контубернии осталось шесть человек, и они могли, разбившись на пары, опустить тело в могилу. Когда все было готово, Метилий скомандовал:

– Раз, два, три. Взяли!

Они подняли тело Вителлия на уровень колен и, шаркая сандалиями, поднесли к могиле. Когда тело повисло на веревках над ямой, они помедлили и заглянули вниз. Дно могилы покрыла черная просочившаяся жижа, которая казалась совсем нежелательной в месте последнего упокоения. Солдаты обменялись напряженными взглядами.

«Делать нечего», – подумал Пизон, усилием воли подавляя печаль, и обвел глазами товарищей.

– Теллий уже переправился через Стикс. Это всего лишь место, где будут лежать его кости, чтобы звери не растащили их и варвары не надругались над ними.

Все согласно кивнули.

– Готовы? – спросил Пизон.