Охота на Овечкина

– Черт побери! – Баламут даже застонал с досады. – Поняла она! Хотела! И что мне теперь с тобой делать?

– Ничего. Доркин, прошу вас, откажитесь от этой затеи! Пожалуйста!

– Чего ради? – Он снова стиснул зубы. – Черт, я даже не могу отправить тебя обратно! Как ты пройдешь здесь одна…

Фируза помотала головой.

– И не пойду. Пожалуйста, Доркин, вернемся вместе, пока вы ничего не натворили…

– Женщина! – не сдержавшись, рявкнул он. – Ты соображаешь, что говоришь? Ты понимаешь, что муж твой завтра умрет и все наше дело провалится?

– Нет! – сказала она с непоколебимой уверенностью. – Этого не может быть!

Несколько секунд Доркин смотрел на нее, дивясь подобному упрямству и вере в необыкновенные качества Овечкина, затем плюнул и отвернулся.

– Стой здесь. Прижмись к стеночке, замри и не дыши.

Он сделал шаг в сторону, но Фируза вцепилась ему в рукав.

– Не ходите! Не надо!

Он попытался высвободить руку, но девушка держалась крепко. И в этот момент дверь кабака распахнулась, и на улицу, галдя и распевая песни, вывалилась буйная ватага во главе с принцем Ковином. В руках у многих были зажженные факелы, и темная улица разом перестала быть таковой.

Баламут поспешно шагнул обратно, заталкивая Фирузу поглубже в тень, но было уже поздно. Капюшон с ее головки слетел окончательно, и блудливый глаз принца мгновенно приметил женское личико.

– Девчонка! – пьяно и громко возгласил он и остановился, пошатываясь и тыча рукой в их сторону. – Хорошенькая, ей-богу! Ату ее!

Во мгновение ока они со всех сторон оказались окружены сворой принца. Фируза помертвела от страха, видя кругом мутные глумливые взоры и оскаленные в ухмылках зубы. Баламут Доркин прижал ее к стене и загородил собою.

– Не подходить! – негромко, но внушительно предупредил он, и в руке его откуда ни возьмись появился кинжал.

Кругом загоготали еще громче, но принц Ковин умудрился- таки расслышать в его голосе интонации человека, привыкшего приказывать, и насторожился.

– Разойдитесь, – велел он, и свора притихла и расступилась, давая ему дорогу. – Вы – дворянин? – обратился он к Баламуту. – Девчонка ваша?

Принц подошел совсем близко, и Баламут невольно оскалился, не хуже бандитов из его свиты. Вожделенная цель была прямо перед ним… но, черт возьми, если он сейчас убьет Ковина, псы принца разорвут его в клочья. Его-то – ладно, но за спиной Фируза… Кой черт принес ее сюда?! Он мог пожертвовать собой, но не ею же!

Доркин затравленно огляделся. Бежать было решительно некуда. Он перевел взгляд на принца.

– Если вы прикоснетесь к ней, я убью вас.

Ковин смерил его с ног до головы надменным взглядом.

– Сначала назовите свое имя и звание, – процедил он сквозь зубы. – Я не дерусь с кем попало.

– Многовато чести для пьяного подонка знать мое имя, – медленно сказал Баламут. – Кто ты сам-то такой?

Принц против его ожидания вдруг развеселился.

– Из провинции, что ли? – Он подмигнул ближайшему соратнику, и вся свора заржала. – Что ж, сейчас ты узнаешь, кто я такой…

В поднявшемся гоготе Баламут все же услышал, как за спиной у него тихонько ойкнула Фируза, и быстро оглянулся. Оказалось, что под рукою, которой девушка упиралась в стену, неожиданно подалась и приоткрылась рама не замеченного ими доселе подвального оконца.

Баламут столь же быстро отвернулся. Никто из своры Ковина как будто не смотрел на девушку, и он начал пятиться, буквально запихивая ее в это окно. Она пыталась упираться, но куда там!

– Эй, смотрите-ка, девка прячется! – завопил один из бандитов, однако Баламут уже справился со своей задачей. С тихим вскриком Фируза провалилась в подвал, и с великим облегчением почувствовав, что за спиной у него больше никого нет, Баламут нашарил раму и с силой захлопнул окно. Теперь у девушки был хоть какой-то шанс спастись бегством, и больше его ничто не сдерживало.

– Ну, Ковин! – сказал он почти радостно, оторвался наконец от стены и выбросил руку с кинжалом вперед.

Кем-кем, а трусом принца назвать было нельзя – он и не подумал отступить и немедленно схватился за свое оружие. Однако чуть-чуть опоздал. Баламут не собирался тратить время на ритуальные заигрывания. Лезвие его кинжала блеснуло в свете факелов кровавой зарницей, и через какую-то долю секунды рукоять уже торчала из плеча принца. Всего лишь из плеча – с ужасом успел подумать Баламут.

Королевский шут совершил ошибку. Не надо было ему отходить от стены даже и на один шаг. Этим сразу же воспользовался кто-то из бандитов Ковина – во мгновение ока оказавшись у Доркина за спиной, он нанес удар, из-за которого и дрогнула рука, никогда ранее того не подводившая. Доркин успел ощутить острое жжение под левой лопаткой, успел понять, что промахнулся, и на этом все для него закончилось. Тьма застлала глаза. И уходя в эту тьму, он не чувствовал ничего, кроме горького сожаления о своей неудаче.

Так Баламут Доркин, не думая и не подозревая об этом, сумел превозмочь злые чары, исказившие его любовь, и принял на себя половину смертельного удара, предназначенного Михаилу Анатольевичу Овечкину.