Охота на Овечкина

– А теперь слушай, – сурово сказал Аркадий Степанович. – Только что у меня на глазах излучение Тамрота, который, как тебе известно, находится у Овечкина, кануло в… ну, назовем это энергетическим облаком. Облако состоит из абсолютно чужеродной энергии, даже не знаю, откуда такая… словно ее черпали со дна адских колодцев! Я попытался проникнуть следом, но ничего, разумеется, не вышло. Поймали-таки нашего Овечкина. И боюсь я, боюсь, Доркин, что и принцесса находится там же…

Обычно задорная физиономия старца вытянулась и приобрела похоронное выражение. Он глядел в пол, когда услышал спокойный голос Баламута:

– Где это облако?

Аркадий Степанович поднял глаза и с удивлением воззрился на своего гостя.

Менее всего Баламут Доркин походил сейчас на шута. Услышав более или менее конкретную информацию и почуяв возможность действия, он совершенно преобразился. И колдун неожиданно увидел перед собою не своего дурашливого «юного друга», а немолодого уже человека, видавшего виды, познавшего страдания и закаленного ими, и знающего цену словам. Готового умереть без всякой аффектации, чтобы только выполнить порученное ему дело. Глубокие морщины на его лице говорили не столько о возрасте, сколько о многотрудной жизни, взгляд светлых ястребиных глаз был спокоен и тверд. Очень спокоен и очень тверд. Баламут стоял, слегка расставив ноги, держа руку на поясе, на рукояти кинжала, и видно было, что поза эта для него – весьма привычная.

– Где это облако?

– Да… – неопределенно сказал Аркадий Степанович. – Ты, никак, собрался идти туда с этим… оружием?

Доркин чуть помедлил с ответом.

– Возможно, тебе это кажется смешным, колдун. Но – да, я собрался идти туда с этим оружием. Во всяком случае, я умею с ним управляться.

Он подчеркнул слово «умею», и босоногий старец уставился на него с удивлением и негодованием.

– Ты что это…

– Не прими на свой счет, колдун. Просто я не раз уже замечал, что, когда бессильна магия, обыкновенная сталь приходится как нельзя более кстати.

Голос Доркина звучал примирительно, и Аркадий Степанович, фыркнув, сказал:

– Ладно. Только никуда я тебя не пущу. Тем более что местонахождение этого… облака я успел заметить весьма приблизительно. Оно мелькнуло в момент соприкосновения с излучением Тамрота и исчезло. На карте чисто и пусто.

Он еще раз покачал головой.

– Однако в тот райончик мы переселимся немедленно. Петроградская сторона не так уж велика… ночь поработаю – и отыщу его. Недурно бы еще выяснить к тому же, с кем мы имеем дело. Боюсь я, друг мой Доркин, что маг, похитивший вашу принцессу, – вовсе не человек. А если он человек, то он – колдун такой силы, что я, право, и не знаю… людям не выдержать подобного… – он невольно содрогнулся.

– Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, почтеннейший, – мягко, но настойчиво перебил его Доркин. – Кто бы он ни был, он держит в плену принцессу… и Тамрот теперь тоже у него, так?

– Боюсь, что так…

– Не бойся, – усмехнулся королевский шут. – Делай свое дело… найди мне это место, чем бы оно ни было. Остальное я беру на себя.

– Ты спятил, – сердито сказал старец. – Тебя сотрут в порошок – ты и пикнуть не успеешь! Я и то могу стереть тебя в порошок, не сходя с места, и я это сделаю, если ты не угомонишься, хоть оно и претит моей миролюбивой натуре. Ты будешь делать только то, что я тебе скажу. Понял?!

Доркин было строптиво вздернул подбородок, но тут же и передумал.

– Понял, – кротко ответил он.

Так кротко, что Аркадий Степанович снова рассердился и нахмурился. Но возразить было нечего.

– Тогда собираемся, – буркнул он и налил себе тоже стопочку адского зелья.

Сборы Босоногого колдуна были недолги, но удивительны. Как он это сделал, Баламут, разумеется, не понял, но у него на глазах колдун скатал пространство в небольшой рулончик – всю квартиру вместе с кабинетом, – и в тот же миг они оказались на площадке перед закрытой дверью. А затем вышли из дому и отправились пешком мимо стоявших в цвету каштанов Летнего сада, мимо сиреневого разлива Марсова поля, по мосту через широкую реку, мимо крепости, после чего углубились в сплетенье тихих кривых улочек Петроградской стороны. Там Босоногий колдун облюбовал себе дом по вкусу, и когда они поднялись на третий этаж, видимо, более всего любимый старцем, развернул свой рулончик. И они очутились в той же самой квартире, только за окнами ее теперь был другой городской пейзаж.

– Здорово, – одобрительно сказал Доркин, начавший уже привыкать ко всем этим чудесам. – Ты – замечательный колдун, почтеннейший!

– От кого я это слышу? – язвительно осведомился старец. – Неужто от того, кто ни в грош не ставит всю магию против своего жалкого ножичка?

Баламут засмеялся.

– Особенно же хорошо у тебя получаются горячительные зелья. Я бы отважился выпить еще стаканчик…

– Ладно уж, – смягчился колдун. – Выпей да ложись спать. А я пойду работать.

Спать Баламуту не хотелось совершенно, тем более что за окнами стоял чудесный летний вечер, и он отчаянно взмолился:

– Позволь и мне заняться чем-нибудь, почтеннейший! Не привык я сидеть без дела в четырех стенах… позволь хоть погулять выйти!