Охота на пиранью

Первый попутный КРАЗ равнодушно пропер мимо на полном ходу, обдав удушливой черной копотью. Минут через десять так же поступил и второй, хотя Мазур, мгновенно наученный горьким опытом, заранее достал несколько пятидесяток и, держа их веером, старательно махал водиле.

— Что-то не срабатывает финикийское изобретение, — проворчал он, глядя вслед натужно ревевшему лесовозу. — Неужто такие богатые? Не нравится мне это…

— Может, долларами помахать? — на полном серьезе предложила Ольга. — Или фляжкой со спиртом?

— Мы по-другому сделаем, — после короткого раздумья сказал Мазур. — Деньги не срабатывают, фляжка выглядит непрезентабельно — остается живец с подстраховкой… — И уточнил: — Подстраховка — это я. Комментарии нужны?

— Зачем? Ты мне только растолкуй, что делать-то…

— сначала вон туда перейдем, — сказал он. — Там мне гораздо удобнее будет за деревом прятаться… Ага, сюда. Давай-ка в темпе косметику поднови, да погуще… питерских путанок ведь насмотрелась? Куртку снимай, все равно не холодно, и — на сумку ее, пусть валяется. Нет, пистолет в кармане оставь, тут с ним играться не стоит…

Светлая Нинкина футболка была ей велика, но Мазур, обойдя вокруг и критически осмотрев, затолкал обнову в джинсы так, чтобы грудь обтягивала должным образом. Перекинул косу на грудь, потуже затянул ремень, отступил на шаг, хмыкнул:

— А похожа…

— Н-да?

— Похожа, — кивнул он удовлетворенно. — Как лапшу вешать, сама сообразишь, по обстановке. Не учить же мне женщину, как мужика завлечь…

Шум мотора с нужной стороны послышался минут через двадцать. Мазур мгновенно отпрыгнул за дерево, присел в кустах. Шел очередной КРАЗ. Ольга вышла к обочине, в указанном заранее Мазуром месте остановилась, замахала рукой.

«Знаю я жизнь», — с мимолетной гордостью подумал он. КРАЗ сразу же притерся к обочине, хлопнула дверца. Обойдя капот, к Ольге вплотную подошел валкой походочкой индивидуум лет тридцати, с довольно короткой прической. На нем были самые обычные джинсы и черная рубашка, распахнутая на груди, с засученными рукавами — и везде на открытых взору участках красовались разномастные татуировки, выполненные не в пример затейливее, чем те, которыми испачкали Мазура.

Водила, не отрывая от Ольги заинтересованного взгляда, выплюнул окурок сигареты с фильтром:

— Ну, и куда топаем без мамы, лялька?

— В Пижман.

— А до Пижмана-то — под восемьдесят кэмэ…

— Вот я тебя и тормознула, — бесхитростно пояснила Ольга, без особого труда изобразив довольно блудливую улыбку.

— Откуда бредешь?

— С леспромхоза.

— А что там делала?

Ольга прищурилась:

— С другом в бане мылась.

— И пупками, поди, терлись?

— А по-всякому. Ты сам-то куда, в Пижман?

— Ну.

— Подкинешь?

— А что ж друг не подкинул?

— Ужрался друг, — сказала Ольга. — А мне завтра в семь утра на смену выходить.

— Я смотрю, у друга блудень неплох, если такие концы отмахиваешь… Катя. («Заметил наколку, конечно», — констатировал Мазур.)

— Да не жалуюсь.

— И что, лучше всех на свете?

— Чтоб лучший найти, девке порыскать приходится…

— О, а вот это уже лучше — люблю понимающих… Ходку отмотала, Катерина, или так, по глупости?

— А ты что, прокурор?

— Я-то? Да наоборот… У меня, понимаешь, инструктаж — ни за что посторонних не подсаживать. Вот ежели б ты была не посторонняя…

— А что мешает?

— Значит, договорились?

— Ага. — Ольга повернулась к сумке.

Чернявый ее придержал за локоть:

— Катерина, времена нынче рыночные…

— Ну и?

— Все через предоплату.

— А не кинешь потом, рыночник? — тоном натуральной шлюхи спросила Ольга.

— Да зачем, Кат-тя? Дорога дальняя, еще пару раз остановимся полюбоваться природою… Посмотреть, что умеешь.

— В кабине или как?

— Или как, — чуть подумав, сказал шофер. — Чуток отойдем, подстелим твой куртячок… Бери и пошли.

И уверенно погладил ее по заднице, когда наклонялась за курткой. Ольга абсолютно спокойно это перенесла и первой, помахивая курткой, с загадочной улыбкой направилась мимо того дерева, за которым прятался Мазур. Шофер живо ломанул следом, нацелился обхватить ее повыше талии — и оказался лицом к лицу с недобро ухмылявшимся Мазуром, подкидывавшим на ладони пистолет.

Реакция у чернявого оказалась отменная — в глазах еще гасло ошеломление, а рука рванулась к карману. Науку следовало преподать с самого начала — и Мазур, дав ему время выхватить нож, нажать кнопку, сбил первым же ударом. Вырвал перышко, не глядя, забросил в тайгу, добавил ребром ладони. Отступил на пару шагов, дожидаясь, когда пленный очухается, глянул на Ольгу и покачал головой:

— Откуда такая непринужденность, Кат-тя?

— с кем поведешься… — невинно вздохнула любимая жена.

Мазур глянул через ее плечо, чуть отодвинул в сторону и распорядился:

— Вставай, орел. Очухался, вижу…

Чернявый, упираясь кулаками в землю, тяжело поднялся, помотал головой, выдохнул:

— с-сучары…

— Давай без лирики, — сказал Мазур. — Расконвоированный?

— Ну.

— Что ты там чирикал насчет инструктажа? Девочку ставил в безвыходное положение или правда?

— Правда. Абверовцы неделю на ушах стоят[15]. Каждое утро на уши капают — никого не подбирать, не подсаживать…

— Конкретные приметы дают?