Охота на пиранью

— Ладно, — сказал Мазур. — Коли так, так дак… Методику спецназа по части душевных бесед с пленными знаешь? У меня времени нет, попробую самое простенькое и надежное — берется спичка, заталкивается головкой наружу в твой окаянный орган, и поджигается, понятно. Запоешь, как Шаляпин, вот только писаться потом не сможешь… Ольга, кинь спички!

Он не блефовал — коли уж попался такой «язык», грех было не использовать ситуацию, тут не до гуманизма.

— Кузьмич! — диким голосом заорал штабс. — Пытками секреты вытягивают!

Замок лязгнул мгновенно — должно быть, старец бдил возле окошечка, из поганого любопытства живо интересуясь развитием событий. Целясь в Мазура из двух автоматов, заставили влезть на нары, а штабса выволокли, слышно было, как отпирают соседнюю камеру.

— Ну, за тобой глаз да глаз нужен, майор, — покачал головой Кузьмич. — Только решишь, что ты успокоился, — ан опять сюрприз…

— Ешьте на здоровьичко, — кивнул Мазур.

В камере стояла тишина. Виктория лежала лицом вниз, плечи подрагивали. Доктор с толстяком тоже устроились ничком. Ольга стояла на коленях в углу нар, уставившись в потолок, шевеля губами. Мазур хотел спросить что-то, она отмахнулась, и это продолжалось минут пять. Наконец она села нормально, принужденно улыбнулась и сказала важно:

— Кирилл, я молилась. Плохо получается, почти что и не знаю ничего, а вдруг поможет… Ты бы тоже…

— Я хоть и крещеный, а неверующий, — сказал Мазур вяло. — Боюсь, не поможет. А тебя и не крестили даже, малыш…

Глава восьмая Бег меж деревьев

На завтра он проснулся рано, когда все остальные еще спали, тихонько лежал и пускал дым в потолок. Настроение нельзя было назвать ни скверным, ни веселым — просто перед ним возникла очередная задача, на сей раз поставленная не мудрыми и всезнающими отцами-командирами, а самой жизнью. Не просто остаться в живых и добраться до безопасных мест, но еще и вывести любимую женщину. Впервые за четверть века — столь личная задача. Это и хорошо, и плохо. С одной стороны, за ним на сей раз не стояла пресловутая мощь государства (она и раньше за ним не особенно-то стояла, потому что полагаться приходилось только на себя, акваланг и нож), с другой — он был совершенно свободен. Работал только на себя.

Вскоре подхватились эскулап и толстяк — с мятыми физиономиями, носившими печать похмельного страдания. Не умеет пить интеллигенция, злорадно констатировал Мазур, поплыли с одного литрового флакона. Царапины на фейсе у толстяка уже давно подернулись коричневой корочкой, и выглядел он живописно — да к тому же страдальчески стенал и звенел цепями, что твое привидение, и потому быстро разбудил женщин.

— Нет уж, зверь зебра, — сказал Мазур, подметив бросаемые на нетронутую бутылку жадные взгляды. — Перебьешься. Это мой неприкосновенный запас, да и тебе по тайге еще чапать…

— Ой, доберусь я до милиции…

— Неплохая идея, — сказал Мазур. — Вот только в жизнь ее претворить будет еще труднее, чем коммунизм. Так что не целься ты на мою водку, кандидат в доктора… кстати, ты чего кандидат-то?

— Биологических наук, — хмуро признался Чугунков.

— А конкретно?

— Метаболизм простейших…

— То-то ты и ведешь себя, как простейшее. Одним словом, профессия в тайге полностью бесполезная… Ладно, тебя, по крайней мере, съесть можно, ты упитанный. Виктория, а вы, кстати, по жизни кто?

— Тоже совершенно бесполезная, — вымученно улыбнулась она. — Экономист.

— Вроде Явлинского, или настоящий, на жалованье?

— На жалованье… — она помолчала и неожиданно спросила: — Вы ведь нас не бросите?

«Интересно, а на хрен вы мне все сдались, такие милые?» — чуть не бухнул Мазур вслух, но вовремя сдержался. Не хотелось озвереть окончательно. Люди как-никак. На ихние денежки тебя четверть века и содержали.

— Не бросите? — настойчиво повторила Виктория. — В вас сразу сила чувствуется…

— Ты под него еще прямо сейчас примостись, — язвительно бросил герр доктор.

— Скот, — отрезала она, не оборачиваясь, неотрывно глядя на Мазура со столь собачьей преданностью, что ему стало неловко. — Вы ведь сможете, а?

— Да попытаюсь, — пожал он плечами. — Если только нас и в самом деле будут отпускать всей кучей…

— Кучей, похоже, — кивнула Виктория. — Этот подонок, которого свои потом разжаловали, определенно намекал…

А что, это похоже на здешнюю методику, подумал Мазур. На здешний черный юмор. Табунок столь разных людей, выброшенный в дикую тайгу, практически с первого же момента взорвется противоречиями и конфликтами — и, вполне возможно, начнет катастрофически терять темп. Мазур слишком долго командовал людьми, чтобы этого не понимать. Значит, с первых же минут нужно внести определенность, либо бросить их всех к такой-то матери, либо ударными темпами навести орднунг — без капли демократии и плюрализма. Не нравится, пусть катятся по любым азимутам, благо азимутов немерено…

Окошечко распахнулось, оттуда жизнерадостно возвестили:

— С добрым утром, гости дорогие!

Мазур спрыгнул с нар, лениво направился к двери. Рожа сразу же отпрянула от окошечка.

— Жратва-то будет? — спросил Мазур, остановившись.