Охота на рэкетиров

Женщина шагала себе, неумолимая, словно ожившая статуя Кали в запомнившемся с детства «Золотом путешествии Синдбада».[66] Смачно плюнув, Андрей нажал на акселератор и, обдав Кристину облаком выхлопных газов, понесся вперед.

За первым поворотом Андрей с визгом остановил «Ягуар».

«Машина в чем виновата? — спросил Бандуру язвительный внутренний голос. — Колеса тебе чего сделали?»

Молодой человек приготовился ждать.

— Ох, эти женщины, — проговорил Андрей, обращаясь к рулевому колесу, — и с ними невозможно, и без них — никак.

Минут через пять Кристина объявилась в зеркале заднего вида, постепенно увеличилась в нем и невозмутимо проплыла мимо.

— Кристина! — позвал Андрей, однако, похоже, не был услышан.

Теперь она удалялась, предоставив ему возможность любоваться колыханием своих обтянутых котоном ягодиц. Зрелище было приятным, хоть совсем не успокаивало.

— Ну, что за глупость?! — спросил Андрей у самого себя.

Не дождавшись вразумительного ответа, он вновь двинул машину и вскоре опять ехал рядом.

— Кристя?..

— Пошел к черту!

«Это уже прогресс, — с оптимизмом подумал Андрей. — Заговорила»

— Кристина…

Она прибавила шагу. Андрей попробовал мысленно заменить Кристину кем-то из своих друзей. Валерой Протасовым, например. Представившаяся ему картина была потрясающей и невероятной. Спрятав невольную улыбку подальше, он легонечко надавил на педаль и вновь поравнялся с женщиной.

— Кристина, — позвал он голосом, полным горького раскаяния. — Извини меня. Прости. Честное слово, я не хотел, чтобы так вышло. Признаю свою вину. Целиком и полностью.

Кристина хмуро шлепала по дороге. Теперь она глядела себе под ноги.

— Нам нельзя терять времени, — продолжал Андрей. — Я ведь Эдика с пулей в груди оставил. Если он не в могиле, то между небом и землей, это точно… Поехали… пожалуйста.

Что-то неуловимо изменилось, Кристина молча нырнула в салон.

— Спасибо, — сказал Андрей.

Она ничего не ответила. «Ягуар» понесся по дороге. Через полчаса Андрей свернул в лесопосадку, заглушил двигатель и притянул женщину к себе. Она упиралась лишь мгновение. Потом джинсы полетели под ноги, кофточка оказалась на шее. Оба тяжело задышали. В салоне не было произнесено ни слова.

* * *

Из лесопосадки выехали в пятом часу. Лицо Кристины светилось блаженством, Андрей выглядел изрядно помятым.

— Ты вроде бы куда-то спешил? — игриво обронила Кристина.

— Ага, — энергично закивал Андрей. — Первым делом — от бешенства колоться. Может, успею, если подфартит.

Кристина фыркнула.

— Ничего смешного, — сказал Андрей, напустив в голос трагических нот, — с водобоязнью не шутят. Только на своевременные инъекции и уповаю.

— А на потенции они не скажутся? — поинтересовалась Кристина томно.

— Такие исследования не проводились, — ответил Андрей печально. — Может, и да…

— Мы проведем, — пообещала она, устроив ладонь у него на колене.

— Если никуда не врежемся, — отозвался Бандура, наблюдая за ее пальцами, перебирающимися все выше.

— Знаешь? — сказал Андрей немного погодя, — А меня в детстве бешенством здорово напугали.

— Чувствуется…

— Нет, без шуток.

Кристина посерьезнела.

— Ты видел сбесившееся животное?

— Слава Богу, нет. Мама книжку прочитала.

Кристина прыснула.

— Ну-ну. Славная женщина.

— Она не хотела меня пугать, — заступился за маму Андрей. — Просто так вышло. Она мне читала каждый вечер. Сказки. Братьев Гримм, Андерсена.[67] «Незнайку на луне» Носова, про «Тома Сойера» и еще какого-то там Тома, который жил в хижине.[68] Потом еще была книга. Старая такая, в голубой, обтрепанной обложке, «Легенды материков и океанов». Я всего не вспомню… А та книга называлась «Нечто или некто», кажется. Как-то так примерно. Замечательная детская книга, о вирусах и людях, которые с ними боролись. Чего ты смеешься?..

— Да не смеюсь я.

— Книга была чудесная. Толковая, понимаешь? Интересная. Вот. И глава про бешенство там была… И про Пастера, придумавшего против него вакцину.[69] Ты вот знаешь, что в Париже есть памятник, установленный мальчику, первым спасенному Пастером?

— Не знаю.

— Ну вот. Хорошая книга. А меня — напугала, — Андрей смущенно улыбнулся, припомнив огромную безмолвную собаку, долгое время преследовавшую его во снах. Хвост собаки был опущен, загнутые кверху клыки обнажились в ужасном оскале, из пасти текла слюна. Собака часто дышала ему в затылок, глядела на него безумными глазами-медяками изо всех темных углов, и отступила, только когда Андрюше исполнилось лет семь-восемь.

— Бедненький…

— Смех смехом… — а мне ночью сходить пописать было большой проблемой. Страшно. И не дай Бог ногу из-под одеяла выставить. Или руку свесить с кровати. Так и ждешь, как цапнет из темноты…

— Бедненький мой мальчик…

— Разве у тебя в детстве такого не было? Мне папа частенько на ночь одеяло под ноги подтыкал. А тебе?

На лицо Кристины наползла тень. Оно сразу померкло. Улыбка куда-то запропастилась.

— Ты чего?..

— Ничего, — сухо ответила Кристина.