Охота на ректора, или Маскарад в академии зельеварения

Мальчишка закрыл глаза и запел. Неуверенно и тихо. Будто на плохо подготовленном детском празднике. Куртис-старший приблизился к нему и положил руку на плечо. Поклялся себе не вмешиваться, но видеть, как испуган сын, было выше всяких сил.

Пузыри поползли по стенкам котла. Эниль сглотнул и продолжил пение.

— Громче, — вполголоса подсказал Эдриас.

Паренек подчинился и по залу разнесся его звонкий голос. Пузыри замерли, прислушиваясь. Эдриас затаил дыхание. А следом, отражаясь от стен бессчетное множество раз, голос Эниля расслоился и усилился многократным эхом. Запел хором сходных по тембру солистов. Комната согласилась помочь.

Пузыри исчезли раньше, чем закончилось заклинание, а жидкость, как и положено, почернела так сильно, что казалась порождением бездны небытия. Эниль закончил слова, обернулся и уткнулся отцу в грудь. Шмыгнул носом.

— Ну-ну, — Эдриас ободряюще погладил сына по голове. Маленькое сердце билось так бешено, что мужчине стало не по себе. — Еще давай поревем, — поцеловал в макушку: — Ты молодец, все получилось, пусть и не сразу.

— Я так испугался, когда они полезли наружу… Думал, поглотят нас навсегда…

— Бывает, ничего. Все уже закончилось.

Эниль оторвался от отцовской груди.

— А что вы делаете, когда зелье выходит из-под контроля? Когда совсем-совсем ничего не помогает.

— Кидаем цветок ериса, — пожал плечами Эдриас. — Тут главное — не переоценить свои силы и не дождаться момента, когда все уже бесполезно. После ериса, конечно, приходится выливать варево, но зато все остаются живы.

Мальчишка улыбнулся и высвободился из отцовских объятий. Вероятно, страх отпустил и Эниль вспомнил, что он уже достаточно взрослый юноша.

— Будешь учить меня?

— Да, — декан потрепал его шевелюру. — Через год-полтора. Когда подрастешь. Но я страшно горжусь тобой, сын. Сегодня вечером с меня праздник со сладостями.

Эниль кивнул, а Эдриас погасил огонь в очаге и продолжил:

— Пойдем отведу тебя обратно, посмотрю на зелья сам чуть позже. Поход на отцовскую работу не повод увиливать от учебы.

— Ну вот опять, началось, — выдохнул паренек.

Эдриас молча кивнул и зашагал к двери. Отчего-то жутко захотелось рассказать об успехе Эниля Дарие. Утренние волнения улеглись, и он понял, что до сквозняка в груди соскучился по своему ректору.

Поспешил обратно сразу же, как перепоручил сына слуге. Собирался зайти к Дарие, но в последний момент передумал. Решил, что сделает это позже, когда не надо будет помнить ни об уборке в комнате для зельеварения, ни о склянках, которые принесла Мадрия. Не хотелось заниматься при Эниле ни тем, ни другим, и поэтому желанный визит пришлось отложить.

Замешкался у заветной двери, предвкушая неприятные занятия. Больше всего на свете Эдриас не любил мытье котлов и палочек для помешивания. Их следовало не только сполоснуть от остатков зелья, но и очистить от произнесенного над ними заклинания, а эта процедура всегда была немного болезненной. Но, так или иначе, приходилось терпеть неудобства, делать котлы на один раз оказывалось накладно.

Достал ключ, вставил в замок и попытался провернуть. Нахмурился, понимая, что не запер за собой дверь. Фыркнул, мысленно обозвал себя рассеянным балбесом и вошел в комнату. Рядом с тумбочкой у двери Мадрия возилась с бутылями. Эдриас ухмыльнулся и покачал головой. Все-таки вернулась.

— Что вы там затеяли, — поинтересовался он хорошо поставленным лекторским голосом, — с Лалией?

Мадрия вздрогнула и отвлеклась от склянок.

— Ничего, — она пожала плечами, — просто я должна была убедиться, что ты не забыл убрать зелья в хранилище. Как оказалось, не зря.

Эдриас многозначительно хмыкнул. На первый взгляд все выглядело логичным: по цвету зелья напоминали эликсиры, продлевающие молодость, и те действительно нуждались в особых условиях хранения. В этой комнате, одной из немногих, как раз был специальный шкаф. Смущала палочка. Такие использовали, когда готовили зелье забвения, варево, заставляющее жертву забыть о каком-то определенном событии. И по странному совпадению сразу после приготовления зелье забвения тоже становилось кроваво-красным. Разница проявлялась через три-четыре дня, варево дозревало и темнело, но сейчас понять, что именно в бутылях, было невозможно.

— Я бы все сделал, — заверил он. — Просто надо было увести Эниля. Не хотел, чтобы сын видел очищающее заклинание в действии. Мальчишка же. Мог испугаться.

— А так все сделаю я, — улыбнулась Мадрия, распахнула нужный шкаф и поставила туда бутыли. Следом положила палочку с треугольным наконечником в ящик, где хранились чистые инструменты, и направилась к выходу.

— Как хочешь, — улыбнулся Эдриас. А потом решил взять быка за рога. К чему откладывать объяснение до обеда, если сейчас они вдвоем и им никто не помешает. Набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: — Нам надо расстаться. Ты великолепная женщина, но я, видимо, не готов к постоянной длительной связи. Прости.

Мадрия даже бровью не повела. Не удивилась. Будто уже давно ждала чего-то подобного.