Охота на русскую Золушку (СИ)

Он поспешно накрыл мои плечи пиджаком. И своим чудесным ароматом. Древесная кора, нотки лимона и никотина и едва уловимый запах его тела. Я закрыла глаза, пробуя эту смесь, как заправский сомелье выдержанное вино.

— Так лучше? — его голос был все так же близко от моего уха. Ласкающий тембр понес меня куда-то вдаль. Я закрыла глаза. Во рту пересохло.

Сил ответить не нашлось. Я лишь кивнула и растянула губы в улыбке.

«Он пришел сюда с девушкой! У них свидание!» — напомнила гордость.

«Ты делаешь ошибку!» — топнуло ногой достоинство.

'Заткнитесь! — сердце трепетало и жаждало приключений.

Может быть, приключений жаждало вовсе и не сердце. Но в такой неразберихе понять трудно.

А потом случилось страшное. Принесли огромное блюдо с устрицами. Раскрытыми и выложенными на льду, как жертвоприношение. Я знаю, что ни за что в жизни не смогу впихнуть себе в глотку это склизкое, еще живое существо, которое по некоторым слухам еще и пищит на пути к желудку. Это ужасно и отвратительно. Чувствуешь себя монстром, пожирающим чужую плоть. Ну да, скептически вздернут бровь вегетарианцы, мясо бычков или цыплят — это, конечно, другое. На самом деле да. Потому что мясо тушеное в травах не мычит и не кудахчет, когда ты его проглатываешь. А еще устрицы по вкусу и консистенции похожи на сопли. Не то, чтобы я была экспертом по соплям, но другой вменяемой ассоциации у меня нет.

— Не любишь устрицы? — Марко улыбнулся. И его губы опять оказались слишком близко. У меня перехватило дыхание.

— Гадость какая… — вырвалось у меня, и я тут же раскаялась. Возможно все люди, вокруг меня, включая самого Марко, обожают устриц. И мое заявление будет выглядеть, как минимум неуместным.

— Это дело привычки, — его голос звучал успокаивающе, — Бери от процесса самое приятное.

В моей руке вдруг появился бокал с тонкой длинной ножкой. А в ухе прозвучал его голос:

— Лучшее в устрицах — это шампанское.

Я сделала глоток. И поняла, что падаю как Алиса в таинственный колодец. Я хочу достичь дна и не хочу этого. Мне интересен процесс. Потому что рядом со мной он. Тот, кто вкуснее любого шампанского. Я закрыла глаза и сделала еще глоток.

— Тут скучно, — вздрогнула, поняв, что прозвучал не чей-то, а мой голос, — Давайте не будем делать вид, что нам по сто лет. Лично я хочу в бар. Хочу зажигать и веселиться.

— А она мне нравится! — возопила Лизи.

Я не стала смотреть на Платона. Наверное, он сожалеет, что вместо вечеринки в собственном особняке вынужден развлекаться столь скудным способом. Да и черт с ним!

— Поехали в Черную королеву, — Марко был рядом, хотя его губы уже не щекотали мое ухо.

— Это закрытая вечеринка в закрытом клубе, — неуверенно пробормотала Лизи.

— Правда? — наверное, он усмехнулся.

И мы поехали в Черную королеву. Что бы это ни значило. Я плохо помню, как мы добирались до этого клуба. Кажется, рядом со мной в кэбе все-таки сидел Платон. Однако я с таким ожесточением вцепилась в пиджак Марко, что никто не в силах был его с меня стянуть. Потом я погрузилась в мир музыки. В мир тупого ритма и низких звуков, извивающихся в танце тел, коктейлей в высоких бокалах и безумства. Платон растворился. А Марко был рядом. Как канат, который связывал меня с рассудком. И я держалась за него из последних сил. Мы пили что-то сладкое, потом что-то кислое, потом что-то горькое. Мы сидели рядом, и я чувствовала, как его бедро прижимается к моему, как его пальцы твердеют на моей талии, как его губы шепчут моему уху. Я резко повернула голову, и наши губы соприкоснулись. Мы замерли от неожиданности и фатальности произошедшего. Мы смотрели друг другу в глаза. Мои зеленые тонули в его голубых. И наоборот. Я больше не могла сопротивляться желанию. Меня кинуло на него. Мы целовались. Страстно, неистово, словно от этих поцелуев зависят наши жизни. Я чувствовала его руки на своей спине, ниже спины, на шее, на ключицах. Я таяла в его объятиях, желая в них раствориться. Я хотела наслаждения здесь и сейчас. Чтобы наутро ничего не помнить.

— Пойдем отсюда, — прорычал он.

И я кивнула.