Охота на русскую Золушку (СИ)

Мне оставалось лишь глотать воздух. Пьянящий, настоянный на реке и высушенных летним солнцем луговых травах. Между Машей и Платоном ничего нет. Он и сам мне об этом говорил. И Маша в наши лучшие времена ни разу не обмолвилась о каком-то женихе. Только вот я поверил слухам. Какому-то нелепому видео, дурацкому розыгрышу и словам Лизи. Как последний идиот вместо того, чтобы пойти к Маше, напился в баре до того, что подцепил Флор. А дальше случилось то, что случилось. Ну почему я не мог просто задать Маше пару вопросов? Что со мной не так?

— Но… это же какая-то средневековая чушь! — выдавил я, просто чтобы не молчать. Такие фразы вообще не стоит произносить. Их функция путать собеседника и держать время.

Ал поддался. Хотя возможно нам обоим деваться было некуда. Мы управляли яхтой в тесной рубке. Вариантов не так, чтобы много.

— Для Маши, как я полагаю, это всего лишь игра. Она безвозмездно помогает Платону остаться в колледже Оксфорда еще на год. Речь идет о дружеских договоренностях.

— Младший Каримов влюблен в Машу, — вот тут я был уверен на все сто, — И не скрывает этого.

Ал на это дернул плечом, заявив:

— И что с того? Я ведь не с ним встречаюсь, а с Машей.

— А вы… — я сглотнул, — Встречаетесь?

— Ну да, — не стал щадить меня друг детства, — Я знаю, что ты можешь мне сказать на этот счет. И прошу, оставь эти слова при себе. Я очень хочу сохранить наши отношения.

— Ваше величество!

— Да брось! Ты как никто знаешь, что в моей жизни было мало приятного. А Маша… она как лондонский новогодний салют для аборигена, который кроме грозы никаких световых эффектов не видел. Она подарила мне целую жизнь. Я столько всего чувствую, что самому страшно. И никто не отберет у меня всего этого. Никто не разлучит меня с ней. Даже ты!

Слишком горячая речь для Ала. Пока я ее переваривал, мы окончательно вырулили на середину реки, и яхта пошла по прямой.

— А твоя семья?

Он выдержал совсем небольшую паузу. И все-таки она была. В нем все-еще жил тот самый хороший мальчик, на которого смотрит вся страна. Жил, но уже не правил. Правила в нем Маша.

— Я мог послать их ко всем чертям. Но я этого не сделаю. Долг и все такое. Однако, я не вижу никакой опасности в Маше. Она прекрасная девушка. Молодой ученый, у нее большие перспективы.

— Ага, своим аппаратом она точно знает, как превратить золото наших предков в глиняные черепки.

— Людям нравится демократия.

— Твои родители тоже люди.

— Уверен, они найдут компромисс, когда поймут, что от Маши я не откажусь. Я люблю эту девушку.

Никогда не понимал фразу «сердце йокнуло». Она казалась мне чем-то таким несерьезным, из дамских жеманных романов. Чем-то, что хранится рядом с нюхательной солью и «нехваткой воздуха в груди». Но теперь, услыхав признание друга, я с силой сцепил пальцы на рычаге управления, чувствуя, что сердце мое как раз йокает, мать его. Йокает так, что кадык трепещет между гландами. Он только что сказал то, что больше не делает нас друзьями. То, что разделило нас огромной непреодолимой пропастью. В одночасье я лишился почти всего: дружбы и любви.

— А она?

Надеюсь, мой голос не дрогнул. Хотя в этот момент я уже ничего не мог контролировать.

— За кого ты меня принимаешь! Мы знакомы меньше месяца!

В этом весь Альберт. У него все правильно. Все по регламенту. Первое свидание, второе, третье… Предсказуемый до зубной боли. И мне он такой нравился. Особенно сейчас. Он не спрашивал Машу о ее чувствах. Она ему не призналась в любви…

— Подменишь меня?

Слишком поздно я вырулил из своих мыслей, чтобы что-то решать. Ал уже спускался по лестнице. Несся к Маше на всех парах. И я не мог его остановить. Уставился на плывущую под нос яхты бурую реку. Такую же мрачную, как и мое настроение. И даром, что солнце пыталось развеселить этот грязно-зеленый поток, окуная в него свои радостные лучи, перебирая его гладь золотыми бликами. Ни Темза, ни я не поддались его светлому энтузиазму. Нам было плохо. Не знаю, отчего грустила река, а у меня все внутренности ныли от того, что Ал сейчас с Машей. С моей Машей. Что они там делают? Держаться за руки, молча смотрят на воду, и общая тишина сближает их крепче поцелуев.

Тогда мне в голову пришла эта мысль. Хорошая мысль, кстати говоря.

«Маша не такая как все девчонки, которых я знал до нее. С ней не работает ни одна моя уловка. Да что там уловка. С ней рядом меня словно подключают к розетке. И трясет так, что зубы стучат. Что это за эффект? Почему мой организм так на нее реагирует — я понятия не имею. Но ясно одно — таким, каким я нравлюсь обычным девицам, я ей не интересен. Говнюк Марко — не ее типаж. А значит, если я хочу быть с ней, я должен измениться».