Охота на шакала

Город, как обычно, был набит туристами, освещен щедрым южным солнцем, пребывал в состоянии легкой расслабленности. В общем, все, как всегда. Сюда, в комнату, долетали звуки автомобилей, где-то неподалеку играла музыка, то и дело слышались людские голоса. Все жило своей жизнью. Только один человек, лежа в позе мумии, обливался холодным потом.

Пятакову было очень хреново. И от выпитого, и от вколотого, но главное, от ощущения того, что ему каюк. Мина, о которой шла речь в содержательных беседах с Джамалем, конечно же, существовала не в воспаленном воображении российского гостя. Она действительно располагалась на борту корабля, и мало того – механизм на самом деле запущен и сработает сегодня ночью.

От этой мысли Пятаков снова задергался и замычал. Осознание предстоящего кошмара и собственного бессилия приводило его в состояние какого-то животного ужаса. Того самого, когда перед тобой маячит смерть, а ты ничего поделать не можешь. Наверно, такое ощущение бывает у тех животных, которых ведут на бойню. Тех, которые уже все увидели и поняли…

Никогда в своей сознательной жизни Александр Павлович не был тем, кто покорно воспринимает то, то должно случиться. Как раз наоборот – всю жизнь он прилагал усилия, чтобы изменить ее, изменить в свою пользу. И ему это удавалось на протяжении всего карьерного роста, иначе он просто не достиг бы своего положения. Всю жизнь Пятаков создавал сложные, а подчас сложнейшие комбинации, часто выпутывался из тех, которые строили другие. И приехав сюда, в Занзибар, он был в одном шаге от осуществления плана, того самого главного шанса… И что теперь? Ждать смертного часа?

Как ни старался пленник рассуждать здраво и трезво, паника наполняла все его сознание, не давая сосредоточиться. Будучи специалистом в своем деле, уж он-то прекрасно представлял себе, что случится, когда весь Занзибар накроет облако смертельного газа. А дряни, размещенной на борту судна, здесь, совсем рядом, хватит на это с избытком. С Занзибаром, конечно, еще ничего – плевать хотел Пятаков на Занзибар и на всю Африку вместе с ним. Да провались он вообще в океан! Так ведь он сам же здесь, и поделать ничего не может. Даже на помощь позвать!

Пятаков попробовал еще раз. Но вместо зычного крика из-под кляпа и скотча донеслось лишь какое-то гудение, не способное привлечь хоть кого-то.

Ведь даже тех, кто похитил его, здесь нет. И когда они вернутся, тоже неизвестно. Может быть, вообще – завтра. Или не вернутся? От каждой такой мысли на Пятакова накатывало такое отчаяние, что становилось дурно. А на стене, словно издевательство, висели часы.

На круглом циферблате тикали, продвигаясь все дальше и дальше, ажурные стрелки. Пятаков старался не смотреть на них, но взгляд будто магнитом возвращало к циферблату. Тиканье часов было словно чтение приговора, не оставлявшего никаких шансов на будущее. Ужас накатывал на пленника холодными волнами, заставляя сердце биться сильнее и сильнее. А за окном шумел город – со своими заботами, радостями, где люди не подозревали ни о чем…

38

Откинувшись на спинку лавочки, в скверике, затененном кронами разлапистых деревьев, располагался Саблин. Вид классического туриста, как всегда, шел ему отлично. Вот и сейчас на его лице было прямо-таки написано настроение курортника – спокойного, расслабленного, никуда не спешащего. Да и куда спешить типичному туристу, чей приезд сюда уже сам по себе бегство от суеты, дел, забот? Тысячи таких вот индивидуумов шляются тут без дела, попивают сок, пиво, а то и чего покрепче, валяются на пляжах и греются в море…

Рядом с Боцманом лежала газетенка, а он неторопливо разглядывал «окружающую действительность». Скверик создавал вид этакого бульвара. По сторонам проезжали машины, а здесь было тихо и безмятежно. На соседней лавочке сидела мамаша с упитанным мальчуганом, настойчиво пытаясь что-то ему втолковать.

Саблин зевнул, прикрывая рот рукой. Двери почты, располагавшейся неподалеку, периодически открывались, то впуская, то выпуская клиентов из этого учреждения. У каждого имелось свое дело. Было оно и у Виталия, но он туда не спешил по самой простой причине – здесь у него должна произойти встреча. Поэтому пока ничего другого не оставалось, как лениво глядеть вокруг.

Но вот, наконец, неподалеку затормозило такси лимонно-желтого цвета. Из него не спеша выбрался Нагибин. Махнув рукой, он отпустил машину и в таком же неторопливом темпе направился к лавчонке Саблина.

– Скучаешь? – вопросил контр-адмирал, усевшись рядом.

– Ага, не знаю, куда время девать, – в тон ему отозвался Виталий, – просто ума не приложу.

– Ничего, эту проблему с твоих плеч мы уж как-нибудь снимем. Как там наш клиент, кстати?

– Отдыхает. А чего ему еще делать? Лежи себе, а время идет. Встреча с Родиной все ближе, – со зловещей улыбочкой проговорил Саблин, вкладывая в эту фразу разнообразные оттенки.

– Ну, до этого еще дожить надо. А в здешних краях, да в нашем положении каждый час за день идет.

– Если в смысле двойного оклада, Федор Ильич, то ничего против не имею, – не отказался от возможности поюморить Боцман.