Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

После коронации Анны волна недовольства по поводу второго брака короля стихла, и возмущение жителей Лондона свелось к осторожным пересудам где-нибудь по углам. Если подобные слухи доходили до Генриха и Анны, супруги действовали заодно. Людям приходилось выбирать, чью сторону принять: поддерживать молодоженов или Екатерину. Многое из того, о чем говорили сторонники Екатерины, позже нашло обобщение в сочинении Николаса Сандера (Сандерса), опубликованном в 1585 году, «О происхождении и развитии английского раскола» (De origine ac progressu schismatis Anglicani), в котором непростительный разрыв Генриха с Римом показан глазами католика-нонконформиста. Сандер описывает Анну как женщину-вамп, роковую соблазнительницу, которую родственники в свое время поспешно отправили во Францию якобы для продолжения образования, после того как уличили ее во грехе с лакеем Болейнов и священником. По словам Сандера, эта расчетливая дьяволица была невероятно высокого роста, с лицом землистого цвета, будто после желтухи, и уродливо выступающим зубом под верхней губой, а на правой руке у нее было шесть пальцев. На горле у нее был «безобразный нарост» или зоб, поэтому, чтобы скрыть дефект, она носила платья с высоким воротником, закрывающим шею. Сандер также ссылается на распространенные слухи об отношениях Генриха не только с сестрой Анны, но и с ее матерью, а также на измышления о том, что Анна была незаконнорожденной дочерью короля. Судя по всему, подобные пересуды задевали за живое. Сохранилось свидетельство того, как Джордж Трокмортон во время аудиенции у короля осмелился упомянуть об этих слухах, на что Генрих отреагировал мгновенно: «Нет, с матерью никогда», а Кромвель с притворной искренностью добавил: «С сестрой тоже никогда»⁴.

Более слаженно действовала оппозиция, координируемая Шапюи, который выведывал информацию у придворных дам Анны – Гертруды Блаунт и Элизабет Стаффорд – и был своего рода связным для друзей Екатерины и прочих диссидентов. После отставки Томаса Мора с поста лорд-канцлера Шапюи стал получать конфиденциальную информацию от Кромвеля, с которым они часто беседовали по-французски: между ними никогда не было полного доверия, однако они находили удовольствие в общении и ценили дипломатические способности друг друга. Однажды, в отсутствие Генриха и Анны, наслаждавшихся медовым месяцем, Шапюи выразил восхищение талантами Кромвеля, сравнив его с Уолси, и добавил при этом, что Генрих должен быть благодарен за то, что у него есть такой верный слуга, а затем осторожно намекнул, что Кромвель мог бы подняться очень высоко, если бы не Анна. Шапюи, который сам состоял на службе у герцога де Бурбона во время его кампаний в Провансе и Северной Италии, как никто другой понимал ценность жизненного опыта Кромвеля. К примеру, Кромвель, несомненно, осознавал перспективы англо-габсбургского союза. Опыт работы в Антверпене на торговую компанию купцов-авантюристов подсказывал ему, как сильно экономика Англии зависит от торговли с Нидерландами. Восстановление дружеских отношений с Карлом могло принести стране немалые коммерческие и политические выгоды. Пока положение Кромвеля не позволяло ему продвигать такие идеи, однако пройдет немного времени, и Шапюи снова намекнет ему, что только Болейны стоят у него на пути⁵.

Вскоре Кромвель задумался о применении пыток к несогласным монахам, что предвещало наступление времени жестких репрессий. К примеру, Генрих приказал Кранмеру заставить замолчать Элизабет Бартон, монахиню бенедиктинского монастыря Святого Гроба Господня в Кентербери⁶. Более известная как «монахиня из Кента», Бартон в молодости служила горничной в одной знатной семье в Кенте. О ней заговорили, когда в 1525 году ее стали посещать видения, после того как она чудесным образом исцелилась от болезни. Ее репутация ясновидящей только укрепилась, когда она подалась в монахини, а духовные откровения стали достоянием общественности. Ее растущее влияние на умы становилось опасным: среди тех, кто беседовал с ней, были Томас Уолси, Томас Мор, епископ Джон Фишер, и, говорят, даже Генрих однажды встречался с ней⁷.