Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

На это Кромвель ответил, что он всегда осознавал опасности придворной жизни. Оправдывая свое поведение, он сказал, что никогда не продвигал брак короля с Болейн, а лишь «расчистил им путь». Прислонившись к окну и прикрыв рот рукой, как бы скрывая усмешку, он заверил Шапюи, что, «несмотря на репутацию дамского угодника (фр. à festoyer et servir dames), Генрих будет и дальше честно и праведно жить в нынешнем браке… однако, если ему вдруг придется выбирать новую супругу, она точно не будет француженкой». Похоже, именно такой ответ предвидел Карл в новых указаниях для Шапюи, когда писал: «Если вдруг король Англии надумает снова жениться, лучше не отговаривайте его»³⁵.

На мессе в Страстное воскресенье 2 апреля 1536 года Анна предоставила Кромвелю долгожданный шанс. Это был день, когда обычно произносилась заключительная проповедь Великого поста, и Анна поручила своему новому альмонарию Джону Скипу выступить с ней в Королевской часовне Уайтхолла перед Генрихом и всем собравшимся двором. Проповедь Скипа начиналась с того, что он напомнил собравшимся слова из Ветхого Завета о том, как дети Израилевы были сурово наказаны за то, что «нетвердо уверовали в Слово Божие». Поначалу в его речах не было ничего предосудительного или противоречащего канонам веры, однако затем он обратился к тем, кто был облечен властью, причем не только к духовенству, но и к высшему сословию и представителям верховной власти с призывом помнить о необходимости быть милосердными, когда они «судят прегрешения других», ибо иначе «они могут быть прокляты за свои труды».

По мере того как Скип все больше воодушевлялся этой темой, его проповедь превращалась в резкий критический выпад против политики Генриха и Кромвеля, за что впоследствии его неоднократно подвергали допросу. Обвинения, выдвинутые против него, включали злой умысел, клевету, предвзятость суждений, отсутствие милосердия, подстрекательство к мятежу, измену, искажение Евангелия, нападки на «высших лиц, столпы и скрепы, на которых держится благосостояние общества и коими являются в первую очередь король, во-вторых, его советники, в-третьих, высшее сословие и, в-четвертых, парламент». Неуважение к парламенту было самым грозным обвинением³⁶.

Скип произнес свою проповедь спустя две недели после того, как вновь созванный парламент одобрил предложенный лично Генрихом законопроект, согласно которому имущество двухсот малых монастырей должно было поступить в королевскую казну. Генрих в законодательном порядке получал право свободно распоряжаться денежными средствами монастырей по своему усмотрению: в законопроекте не было ни единого положения, говорившего об отчислении средств на нужды образования, на благотворительность или помощь бедным, что не могло не спровоцировать конфликт интересов с Анной. Оставалось еще двенадцать дней до заключительного заседания парламента, на котором король должен был одобрить законопроект и придать ему силу закона. В этом контексте проповедь Скипа превращалась из привычного средства религиозного увещевания, традиционного для времени поста, в настоящую отповедь в ответ на принятое парламентом решение о секуляризации монастырских владений. Анна использовала Скипа в своих интересах, чтобы Генрих, услышав с амвона призыв к совести, одумался и изменил планы.

Во время последней летней поездки по стране Анна получила в подарок книгу «Форма и способ государственного вспоможения или помощи бедным людям» (The Forme and Man[n]er of Subvention or Helpyng for Po[or] People), которую талантливый юрист из Лондона и евангелист Уильям Маршалл посвятил королеве. (Анна уже знала о Маршалле как об авторе реформированного молитвенника, наподобие часослова, с анаграммой HA на титульном листе, напечатанной над королевскими гербовыми знаками.) Книга рассказывала о том, как власти города Ипр во Фландрии создали новаторскую систему повышения благосостояния жителей города. В предисловии автор восхвалял Анну, называя ее «цветком среди всех королев», и призывал ее «стать заступницей и посредницей», чтобы «под защитой, охраной и покровительством нашего самого грозного суверена и Вашего дражайшего супруга подобные идеи возобладали и в Англии»³⁷.