Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Не менее уязвима женщина и в любви: истинная любовь не может долгое время оставаться в тайне, особенно если любовники не проявляют должной осмотрительности и осторожности. Женщинам редко удается сохранить высокие моральные принципы. Находясь при дворе, женщинам следует избегать отношений, в которых любовь могла бы так сильно завладеть ими, что ее будет трудно скрыть; они должны усмирять свои чувства, дабы не стать предметом всеобщего порицания. Умение притворяться – лучшая защита женской репутации²².

11 октября на импровизированной церемонии в парке замка Аржантан, на которой присутствовала и Анна, Франциск пожаловал своей сестре в самостоятельное владение герцогство Берри. Хотя многие современные биографы Маргариты опускают этот факт, он вполне достоверен: полный текст королевского указа сохранился, и он свидетельствует о том, что король утвердил Берри как герцогство-пэрство (фр. duché-pairie), чтобы его сестра единолично носила столь высокий титул, дававший ей право присутствовать на заседаниях как совета короля, так и Тайного совета (фр. conseil secret). Пожаловав Маргарите герцогский титул, король признал за ней правовой статус, обычно являвшийся мужской привилегией, которой мог бы пользоваться брат короля. Это наглядный пример взаимодействия мужского и женского в политической жизни Франции. Что еще более примечательно, в тексте указа о предоставлении Маргарите в единоличное владение герцогства Берри оговаривается, что это право не распространяется на ее супруга, равно как и содержание в 24 000 ливров, назначенное Маргарите. Ничто из увиденного или прочитанного Анной во Франции не свидетельствовало с такой ясностью о том, что женщина может так высоко подняться в мире, где правят мужчины²³.

К Рождеству королевский двор вернулся в Амбуаз – это было связано с очередной беременностью Клод²⁴. На этот раз Франциск не скрывал желания, чтобы у него родился сын. Он был решительно настроен просить помощи у Бога и отправился в паломничество, пройдя пятнадцать миль пешком в обитель Святого Мартина в Туре. Его молитвы были вознаграждены – 28 февраля 1518 года в пять часов пополудни Клод родила здорового мальчика²⁵.

При крещении младенцу было дано имя Франциск, а папа Лев Х стал его крестным отцом, от имени которого на церемонии присутствовал его племянник, двадцатипятилетний Лоренцо, герцог Урбинский, однако король Франциск желал отпраздновать и другой повод. Уже с Нового года его послы в Риме обсуждали условия династического брака, который скрепил бы конкордат, заключенный с папой в Болонье в 1516 году. План Франциска был осуществлен 2 мая: племянник папы Лоренцо, уже страдавший сифилисом, заключил брак с Мадлен де ла Тур д’Овернь, двадцатилетней кузиной Франциска в присутствии короля и королевы Клод²⁶. Свадебные торжества, устроенные в большом зале дворца в Амбуазе, превратились в роскошный праздник с угощениями и танцами, продолжавшимися до двух часов ночи. Далее начались турниры, длившиеся более месяца и завершившиеся потешным боем и воображаемой осадой крепости, правда, из пушек стреляли по-настоящему, и в результате случайно было убито несколько участников²⁷.

Рождение французского дофина послужило для папы поводом напомнить Франциску о его клятве присоединиться к крестовому походу против турок-османов. Лев также обратился за поддержкой к Генриху, чем не преминул воспользоваться Уолси, который ввел всех в заблуждение несбыточными обещаниями, преследуя единственную цель – использовать создание мирного союза, чтобы вновь поставить Англию в центр европейской политики. Разговоры о крестовом походе вскоре стихли, однако Уолси под предлогом подготовки к нему начал понемногу склонять как более сильные державы, так и государства послабее к заключению Договора о всеобщем мире[48]²⁸.

Видя, как Уолси гнет свою дипломатическую линию, папа Лев отправил ему на помощь в качестве чрезвычайного посла (или полномочного представителя) в Лондоне кардинала Лоренцо Кампеджи. В тот момент единственным препятствием на пути к миру была деятельность прежде никому не известного Мартина Лютера, тридцатитрехлетнего монаха-августинца и профессора университета в Виттенберге, который в 1517 году обвинил папство и католическую церковь в злоупотреблениях полномочиями и заявил, что человек искупает грехи и спасается лишь собственной верой во Христа. Вскоре после того, как он прибил свои «95 тезисов» к дверям церкви с намерением устроить научный диспут, копии документа появились в Лондоне, где наделали много шуму, а потом и в Париже. Генрих, который уже знал о еретических сочинениях Лютера от епископа Лондона Катберта Тансталла, одного из своих советников и посла при дворе Карла, начал готовить себя к роли заступника папы. Франциск же пока не догадывался, что Лютер мог представлять серьезную угрозу²⁹.