Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Франциск принимал послов в королевском дворце в Париже, причем каждый из них удостоился объятий короля³⁵. Средств на празднества, состоявшиеся 22 декабря 1518 года, не пожалели. По распоряжению Франциска для банкета было возведено временное строение высотой 80 футов (24м). Деревянная крыша была обтянута вощеной тканью синего цвета для защиты от дождя, по наружному периметру постройки располагались трехъярусные галереи, опорой которым служили колонны, декорированные античными орнаментами, а на фронтонах галерей красовались гербовые знаки, флероны и другие декоративные элементы искусной работы. Тканевый потолок был украшен нарисованными планетами и созвездиями, а также приколотыми позолоченными звездами, а под стропилами были подвешены зеркала, в которых отражался свет более чем от 200 канделябров. Во главе стола, имевшего форму подковы, сидел Франциск, а почетное место подле него занимала его сестра Маргарита, ставшая новой обладательницей титула герцогини Беррийской. Многие утверждают, хотя и безосновательно, что Анна выполняла функции переводчика для английских гостей, у которых были трудности с французским языком. Нам представляется более вероятным, что она наблюдала за происходящим с галереи, где она сидела вместе с другими фрейлинами³⁶.

За пышным приемом последовали турниры и еще много банкетов, после чего отец Анны поспешил в детскую навестить дофина. Единственное, что внесло некоторую сумятицу в торжества,– скандальное поведение некоторых высоких английских гостей: они устроили пьяный дебош, а один из них «лежал мертвецки пьян и был очень плох… да еще гонялся за распутницами». Среди опозорившихся было двое придворных и ближайших друзей Генриха Фрэнсис Брайан и его зять Николас Кэрью, которые прислуживали ему в личных покоях. По хитрому наущению Франциска, эти двое переоделись, дабы скрыть свою внешность, и проехались верхом по улицам города, «бросая в прохожих яйца, камни и тому подобное». Этот возмутительный поступок вызвал «большое неодобрение и порицание» парижан. Но и это было не все: по возвращении в Англию молодые люди получили немало упреков по поводу того, что они подражали «французам в выборе блюд, напитков и манере одеваться, а также оказались подвержены французским порокам и бахвальству». «Ничто не заслуживает их внимания, коль скоро сделано не по французскому образцу»³⁷.

Несмотря на договор между Францией и Англией, в английском обществе царили франкофобские настроения, о чем можно судить по реакции на заносчивое поведение вернувшихся из Франции придворных. Подражать французам в манерах и одежде противоречило тому, что называлось английским духом. Уолси прилагал все силы, чтобы нивелировать этот антагонизм. Он уже давно предвидел опасность, исходившую от Брайана и Кэрью, причем из этих двоих Брайан был особенно опасен. Человек проницательного ума, приходившийся Анне кузеном (их матери были сводными сестрами), Брайан отчетливо понимал, какие возможности открывает и какие угрозы таит придворная жизнь, которую он однажды сравнил с лабиринтом – «вечной погоней за мечтой, бездонным омутом, колдовской игрой воображения», где лесть, коварство и обман несут опасность и сеют смуту³⁸. Острый ум, распутный образ жизни, дерзкий нрав и смелые речи позднее снискали ему прозвище «наместник ада»³⁹. Когда слухи о том, что «король во всем потакает их склонностям», разлетелись слишком далеко, Уолси решил заменить этих людей советниками постарше и более умудренными опытом. Одним из них стал сэр Ричард Уингфилд, женатый вторым браком на Бриджет Уилшир, подруге детства Анны, которая была значительно моложе своего супруга⁴⁰.

В феврале 1519 года, когда другие послы вернулись на родину, отец Анны остался во Франции. Он провел здесь следующие семнадцать месяцев в качестве постоянного посла Англии, что давало ему возможность тайно следить за французским двором и иметь привилегированный доступ к Луизе Савойской, с которой он установил прекрасные отношения и которая обещала ему (по его словам) «посвящать его во все новости, которые только дойдут до нее откуда бы то ни было». Каждую неделю он отправлял доклады Генриху и Уолси и совсем скоро получил постоянно действующее приглашение, позволявшее ему посещать Франциска и Маргариту Ангулемскую, уведомляя о своем визите незадолго до него или вовсе без доклада⁴¹.