Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

21 декабря в большом зале покоев Екатерины герольд объявил о том, что Генрих вверяет замок четырем «девушкам» из ее свиты. Поскольку незамужние фрейлины не могли защищать замок самостоятельно, их должны были охранять пятнадцать благородных джентльменов во главе с капитаном. Актер, исполнявший роль герольда, объявил, в чем будет состоять их задача – защищать замок «от всех пришлых, даже если это будут благородные лица знатного имени с гербом». Взятие крепости должно было сопровождаться различными видами боя и завершаться показательным штурмом.

29 декабря на ристалище верхом въехали двое молодых людей, переодетых дамами. За ними следовали два «старинных рыцаря с бородами из серебра», которые обратились к Екатерине с просьбой позволить им выступить в роли защитников. Когда она изъявила согласие, они сбросили скрывавшую их внешность маскировку, и все увидели, что под личиной «старинных рыцарей» скрывались сам Генрих и его зять, герцог Саффолк. За ними стояли Фрэнсис Брайан, Николас Кэрью и Генри Норрис и еще пять рыцарей, среди которых вполне мог быть и Джордж, брат Анны³⁵.

Итак, защитники были готовы дать отпор зачинщикам, и это означало, что можно было начинать бой. Генрих сражался с таким пылом, что сломал семь копий в первый день состязания, чем привел всех в большое изумление. Он остался доволен своим успехом и вплоть до заключительного дня турнира смотрел состязания как зритель, предоставив другим выполнять тяжелую работу³⁶. Турнир продолжался до 8 февраля, и только тогда Генрих вернулся на ристалище, выступив против Энтони Брауна, и снова бился, не щадя сил, а «удары его меча были столь сильны», что он едва не рассек доспех, закрывавший шею противника³⁷.

Кто же были четыре «девушки» в замке? Все мнения сходятся на том, что одной из них была Анна³⁸. Другой вполне могла оказаться Джейн Паркер, которая готовилась выйти замуж за Джорджа Болейна, при этом добрачное соглашение было составлено за три недели до того, как было объявлено о турнире за Замок верности³⁹. Среди них могла быть и Элизабет Даррелл, также прислуживавшая Екатерине. Впрочем, это мог быть кто угодно из числа молодых фрейлин, принимавших участие в бале-маскараде Зеленого замка два года назад и пока не вышедших замуж. Но это лишний раз подтверждает, что главными претендентками были Анна и Джейн⁴⁰.

Одним из устроителей праздничных развлечений был двадцатилетний Томас Уайетт, сын сэра Генри Уайетта из замка Аллингтон. С густой окладистой бородой, высоким лбом и подвижным пытливым взглядом серо-голубых глаз, он был одним из самых выдающихся представителей золотой молодежи, окружавшей Генриха VIII. Большой поклонник всего итальянского, получивший посмертную славу английского Петрарки, он был совершенным образцом придворного: остроумный и успешный, невероятно обаятельный, он был дипломатом, атлетом, прекрасно владел иностранными языками, писал восхитительную лирику и, по мнению многих, мог занять достойное место между Чосером и Шекспиром, хотя при жизни его стихи передавали из рук в руки лишь в рукописном варианте.

Томасу Уайетту – ровеснику брата Анны, который разделял многие его интересы и тоже имел склонность к сочинению стихов – было лет девять или десять, когда Анна уехала из Хивера в Мехелен, однако их семьи были давно знакомы между собой, поскольку замок Аллингтон находился в двадцати милях от Хивера. Когда ему было шестнадцать-семнадцать лет, родители женили его на дочери их соседа, лорда Кобема, Элизабет Брук, которую он со временем возненавидел. У них родилось двое детей: сын Томас, появившийся на свет примерно в 1521 году, и дочь Фрэнсис. Однако брак этот не был счастливым. Около 1526 года Уайетт обвинил жену в супружеской измене, и они расстались. Пройдет больше десяти лет, а он по-прежнему будет отрицать, что они были оба в равной степени виноваты. В разговоре с сыном он заявил: «Это вина нас обоих, твоей матери и моя, однако главным образом виновата она». Он советовал своему сыну «хорошенько любить и жить в согласии со своей женой», но ему самому это не удалось. Он предпочел отослать супругу подальше и, как Гарри Перси, отказывался видеть ее и выдавать ей денежное содержание. Как сложилась ее жизнь в последующие двадцать лет, неизвестно, поскольку ее семья тоже отказалась от нее. Что касается самого Уайетта, то он предпочел найти любовницу и откровенно признавался в том, что «он не проповедует воздержание, однако не склонен впадать в мерзость греха»⁴¹.