Охота на сопках Маньчжурии

Из-за этого лейтенант Зиновьев, как и многие другие оставшиеся без своих кораблей офицеры, откровенно изнывал на берегу. Сначала его направили руководить командой матросов, отряженных на строительство наземных укреплений. Там ему откровенно не понравилось (что неудивительно: покажите мне моряка, который умел бы рыть окопы и вообще хоть сколько-нибудь терпимо относился к земляным работам!), но при этом Зиновьев был в числе тех офицеров, которые сдуру подписались под каким-то предложением сформировать из морячков пехотные подразделения для сухопутного фронта. Но, поскольку весной 1904 года положение Порт-Артура ещё не выглядело столь безнадёжно, а «энтузиасты» эти были в небольших чинах и ответственность за подобное не хотел брать на себя никто из генералов и адмиралов, инициативу сочли легкомысленной и преждевременной и тем, кто всё это предложил, начальство отказало, причём со скандалом в виде крика и стука кулака по столу. Что совершенно не помешало руководству порт-артурской обороны чуть позже, буквально через пару месяцев, всё-таки начать постепенное направление морячков в пехоту. То ли до здешних больших чинов всё доходило как до того жирафа из анекдота, то ли инициатива действительно наказуема, особенно если она «несвоевременна»…

Разумеется, Зиновьев не унялся и позже, за компанию с некими мичманами Кустошкиным и Брендюревым, предложил командованию атаковать японцев минами заграждения на сухопутном фронте.

Я спросил: а как это?

Он ответил, что на самом деле это проще пареной репы. Ведь морская мина хоть и сильно тяжёлая, но круглая, и столкнуть её с горки на супостата вроде бы не самая сложная задача. Разумеется, после некоторой доработки, предусматривающей удаление всего лишнего, что помешает мине свободно катиться с горы вниз. А взрыватель простейший – кусок бикфордова шнура, отрезанный по расчёту времени. То есть запалили шнур, столкнули и ждём, что получится.

Уж не знаю, как им это удалось (генералы и адмиралы тогда были, мягко говоря, ретроградами и консерваторами), но этим трём энергичным раздолбаям даже дали возможность поэкспериментировать со своей «новацией» – выделили мины, людей и транспорт в виде пары телег. В общем, с помощью матросиков они затащили несколько мин на некую гору с весьма неоригинальным названием Высокая и начали пускать их по одной вниз прямиком на японские позиции. Довольно долго взрывы были с недолётом или перелётом. Потом они наконец сумели верно рассчитать длину шнура и закатить пару мин непосредственно в окопы к самураям. Но, видимо, увлеклись или чего-то не учли, и кончилось всё плохо. Одна из крайних мин зацепилась то ли за кусты, то ли ещё за что-то недалеко, перед бруствером их собственной позиции, и застряла. Сделать ничего было нельзя, все бросились врассыпную, мина бабахнула, и мало никому не показалось. К счастью, тем взрывом никого не убило, но мичманы Кустошкин и Брендюрев были сильно контужены и отправились прямиком в лазарет. А самого Зиновьева (как-никак – самый старший по званию из этой троицы), поскольку он не пострадал, как вроде бы говорили уже в советском флоте, «вывернули мехом внутрь», сделав крайним и виноватым, со всеми вытекающими. Разумеется, ставить подобные безответственные опыты ему больше категорически не позволили.

В этот момент я понял, что где-то подобное уже слышал. А конкретно – в какой-то из книг раннесоветского мариниста Сергея Колбасьева, где подобный эпизод упоминался в числе прочих «баек о давно минувших днях». Выходит, не такая-то уж это и байка…

Дослушав ответ, я спросил: а где же он тогда изволит служить ныне?

Лейтенант Зиновьев, невесело хмыкнув, ответил, что, видимо, в качестве наказания его сделали ответственным за один из компонентов пресловутой «противолодочной обороны» порт-артурского внутреннего рейда.

Я, изобразив удивление, спросил: а разве у японцев есть подводные лодки?

Ну я-то как раз знал, про что спрашиваю. У японцев никаких подводных лодок тогда в природе не существовало. У русских тоже всё было в основном на уровне гениально-непонятых прожектов. Но тем не менее обе воюющие стороны отчего-то вполне допускали наличие друг у друга подводных лодок, и с самого начала войны при малейших минных подрывах кораблей и наши, и вражеские эскадры начинали хаотично палить по морской глади, всаживая в волны снаряд за снарядом. Было написано множество пространных инструкций и директив по противолодочной обороне, по своему содержанию крайне смешных даже по меркам Первой мировой войны.