Охота на сопках Маньчжурии

– И чего вы с ним, позвольте полюбопытствовать, не поделили? И зачем привели с собой сюда этакую вооружённую ораву? Неужели вашим начальникам надоело платить за информацию и вы решили прихватить «не совсем агента» с собой? Чтобы, не мудрствуя лукаво, радикально вытряхнуть его до дна? Раз человечек так много знает – чего мелочиться и тратиться на гонорары?

При этом я дивился, какие заковыристые фразы благодаря автопереводу вылетают из моего рта. Русский человек такое с первой попытки не произнесёт, даже ужравшись в полное говно.

– Я поражён, – ответил япошка, как мне показалось, вполне искренне. – Если ваша контрразведка и так всё знает, то зачем вы меня об этом спрашиваете?

– Исключительно для подтверждения информации, как у нас говорят, из первых рук.

Ну да, всё верно. В пыточной с информатором разговаривать всегда сподручнее, чем на конспиративной хате. Как говорил персонаж одного музыкального кино, некто Джафар Трёхглазый, чего знает – скажет, чего не знает – тоже скажет. Тем более азиаты – большие мастера и затейники по части развязать язык: и на прорастающий бамбук могут посадить, и весьма болезненную и медленную смерть через раздробление черепных костей организовать. Но, выходит, где-то этот их сраный «резидент» явно ошибся, практически как и герой Жжёнова в одноимённом кино…

А топот и крики японской пехоты всё приближались. Времени становилось всё меньше…

– А что он знает? – уточнил я.

– Вы лучше спросите, чего он не знает! – злобно выдал японец в котелке. Ну да, чувствовалось, ценный фрукт им попался. Висит груша, нельзя скушать…

И вот тут первые из сопящих на бегу япошек явственно обозначились за гаоляном уже метрах в сорока от меня. Вашего покорного слугу они, разумеется, не увидели, но при этом прямо на бегу начали палить из револьверов в сторону дороги, как раз туда, где стояла бричка. Кто-то из них был настолько глазастый, что сумел рассмотреть в темноте белые мундиры господ офицеров.

А через пару секунд ударили уже не только револьверы, но и винтовки японцев, звук выстрелов которых был просто оглушительным, а вспышки конкретно демаскировали самих стрелявших.

Автоматика любезно подтвердила, что цепь вражеской пехтуры с винтовками тоже развернулась в нашу сторону, окончательно наплевав на преследование «клиента». Видимо, они сочли спасение своего командира куда более важной задачей.

Ну а господин капитан с господином лейтенантом и их верный возница, весьма своеобразно трактуя мои инструкции, не придумали ничего лучше, как несколько раз ответно стрельнуть по вспышкам. Получилось это у них чуть ли не залпом из трёх стволов. Снайперами они, разумеется, не были, но в кого-то всё-таки попали – как минимум один из японцев рухнул в гаолян, издав предсмертный визгливый вопль.

Ответные выстрелы в сторону дороги затрещали часто, словно дешёвый фейерверк.

При первом же залпе со стороны брички я инстинктивно присел на корточки (по предложению автоматики), а вот в открывшего было рот, но не успевшего более ничего сказать, ни даже, воспользовавшись моментом, сделать ноги японского «ошибившегося резидента» попала чья-то пуля. Как мне показалось, из винтовки. Так, с открытым ртом, он и повалился навзничь в сорговые заросли.

Чёрт, а я даже не успел спросить, как этого чёртова самурая зовут и в каком он чине. Между тем стрельба стихийно продолжалась, и скоро в гаолян упали ещё двое – чему-то наших господ офицеров всё-таки научили…

По-моему, главное было сделано, теперь над полем перекатывались множественные бабахи и в воздухе воняло порохом. Наделанного шума уже было достаточно для того, чтобы стрельбу наконец услышали на ближайших постах и позициях, начав как-то реагировать. Например, подняв тревогу.

Умная автоматика продолжала выдавать целеуказание на перебегающие среди гаоляна низкорослые живые мишени. И этот процесс был не слишком интересен. Не сходя со своего места, я ловил их на мушку и выбивал одного за другим простым одиночным нажатием на спуск – «доделывать», совершая контрольный выстрел, здесь не требовалось.

Никакого шума от этих моих смертоубийственных упражнений не было. Зато нарастала суматошная пальба японцев, почувствовавших, что ситуация, похоже, принимает скверный для них оборот, смешанная с короткими вскриками убиваемых, шуршанием и прочими звуками, которые обычно сопровождают падение тела в густую траву с высоты собственного роста.

При этом заметавшиеся в гаоляне охальники вполне логично сочли, что их потери вызваны огнём со стороны дороги. Так или иначе, они продолжили палить в ту сторону, плохо видя свои мишени среди зарослей того самого «кормового злака»: господа офицеры таки догадались пригнуться, а Митрич слез с облучка. Кстати, запряжённые в бричку лошади реагировали на стрельбу удивительно смирно – похоже, уже успели привыкнуть к разнообразной пальбе…

А в общем теперь для обеих сторон это был в основном бессмысленный расход боеприпасов.