Охота на сопках Маньчжурии

На обочине дороги, за стеблями гаоляна, замелькали белые рубахи и бескозырки, а затем солдаты с винтовками наперевес, которых было десятка четыре, остановились и начали разворачиваться в цепь, повинуясь каким-то невнятным командам. Потом я услышал характерный приглушённый стук копыт и увидел тех самых двух конных. Один из всадников углубился в гаолян вслед за солдатами, второй, плохо различимый визуально, придержал коня где-то на дороге.

В этот момент мой «внутренний радар» показывал, что «клиент» окончательно ушёл от места перестрелки и теперь в столь же резвом темпе приближается к городу. Его маршрут был примерно тем же, что и по пути сюда. Невеликого ума попался чувак, оказывается. Элементарных законов разведки не знает: ведь то, что нельзя приходить и отходить по одному и тому же маршруту, – это, в общем-то, аксиома, даже для тех, кто никогда в армии не служил. Хотя скорее он всё-таки был уверен, что никакими здешними средствами наблюдения его не засекут. Ну это он как раз зря. Не знает, что я уже здесь…

Я выстрелил в последнюю ещё остававшуюся на ногах отметку от враждебной цели, толком не видя и не слыша, как мишень рухнула, ломая собой стебли сорго. И на этом стрельбу, что называется, обрезало. Поскольку живых противников в пределах досягаемости не осталось совсем.

Цепочка солдат в белых рубахах от неожиданности остановилась, и кто-то из них оглушительно выстрелил из винтовки, причём непонятно куда. Наверное, от неожиданности вследствие внезапно воцарившейся тишины.

– А-а-а! Куды?! Евсейка!! Окаём!! Чёрт верёвочный!!! Отставить!!! – старорежимно заорал ехавший за цепью конный. Судя по словарному запасу и такой же, как у солдат, светлой рубахе с погонами, это был максимум унтер.

– Не-е стреля-а-ять!!! – одновременно заорал от дороги знакомый голос, кажется Брдыча-Муранского.

Понимая, что всё, похоже, закончилось, я встал в полный рост и двинулся обратно к дороге, держа лжебраунинг в опущенной руке и стараясь не делать резких движений. А то, чего доброго, возьмут да и закатают мне сдуру прямо в лоб древнюю тупоконечную пулю из мосинской винтовки – радость сильно ниже среднего. Слава богу, я ушёл недалеко и по мне никто не начал стрелять…

Уже почти подойдя к бричке, я наткнулся на усатого солдата со штыком наперевес, крайнего в цепи, с психологически настроенной на ближний бой физиономией (это было понятно даже и в темноте).

– Эй?! Вы?! Вы куды?! – громко, но как-то неуверенно провозгласил служивый, похоже, уже определивший для себя, что я не азиат, а значит, не враг.

– Sarodipiuhanlohsop, – выдал я уже второй раз за сутки лжебурское выражение собственного изобретения и тут же на всякий пожарный случай уточнил на языке родных осин:

– Пшёл вон, болван!

Разинувший рот от удивления солдат не успел как-то отреагировать, поскольку гарцевавший в гаоляне позади цепи конный набрал в грудь побольше воздуха и мощно заорал:

– Впырё-од, мать вашу так!

После чего выставившая впереди себя штыки цепь медленно двинулась туда, где всё уже было кончено.

Оставленная мной троица (именинный хмель с господ офицеров, кажется, сошёл ещё не вполне) стояла у брички, имея довольно дурацкий вид. Стволы в дрожащих руках, фуражки на затылке, от всех ощутимо смердит порохом, на земле в свете появившегося из-за облаков фрагмента луны (не полнолуние, стало быть) поблёскивали гильзы от винтовки и «Маузера». Со стороны это выглядело капец как героично, но мне как-то слабо верилось, что мне и им хоть кто-то скажет спасибо за этот внеплановый кунштюк…

Сразу же убрав лжебраунинг во внутренний карман кителя, я принял из рук Зиновьева «Маузер». Осмотрев пистолет, я понял, что он успел выпустить из него полтора десятка пуль. Да, почти всю обойму высадил. Это, как говорится, от души. Хотя оценить реальную меткость произведённой стрельбы было сложно. Закрыв крышку деревянной кобуры за детищем Gebruder Mauser und Cie, я спросил у господ офицеров:

– Надеюсь, никто не ранен?

– Да вроде нет, – пожал плечами Зиновьев.

Можно было бы уточнить насчёт полных штанов, но, как мне показалось, они бы это точно не оценили. А на хрена мне все эти сопутствующие обиды и перспективы вызова на дуэль?

– Вот что, дорогие господа, – только и сказал я им. – Пока не забыл. Что бы и кто бы у вас теперь ни спросил – ради бога, говорите, что это вы, а вовсе не я неожиданно заметили этих японцев в гаоляне, а заметив, открыли огонь из всего, что у вас было. Так, чтобы я тут был вроде как совсем ни при чём. А то потом, чего доброго, пойдут разные допросы да разбирательства – ведь не обрадуемся…

Оба офицера согласно кивнули. Митрич наш разговор вряд ли слышал, поскольку полез осматривать вверенную ему «матчасть», то бишь бричку.