Охота на убийц. Как ведущий британский следователь раскрывает дела, в которых полиция бессильна

Программа о Сэвиле началась для меня необычно – с участием двух телеканалов. В июле 2011 года я возвращался из французского Лиона со встречи в Интерполе вместе с командой Newsnight и Мейрионом Джонсом, невероятно талантливым телепродюсером и журналистом, которого очень уважаю. По дороге домой он вдруг сказал:

– А ты слышал, что Джимми Сэвил был весьма странным малым, насиловавшим детей?

Задумавшись на мгновение, я ответил:

– Нет. В смысле, он действительно странный, но ничего такого я о нем не слышал.

– Его вроде бы арестовала полиция, – сказал Мейрион. – Не знаю, бывшее ли твое полицейское управление или какое-то другое.

– Что ж, попробую разузнать, – пообещал я ему.

Слухи вокруг Сэвила ходили годами. В 2000 году в интервью Луи Теру, снятому для цикла документальных передач «Когда Луи встречается с…», Сэвил разглагольствовал о «распутных журналистах», распускающих слухи о том, что он может быть педофилом, и заявил: «Я знаю, что не такой».

По возвращении домой я стал наводить справки и узнал, что Сэвила действительно допрашивали люди из моего бывшего управления – полиции Суррея. Один бывший высокопоставленный полицейский сообщил мне, что Сэвил был официально допрошен в рамках полицейского расследования, о чем я и рассказал Мейриону.

– Мы планируем что-нибудь снять по этому поводу, – сказал Мейрион. – Есть человек, который готов рассказать про преступления Сэвила, хоть сам и не был его жертвой…

Он поделился со мной всем, что узнал о Сэвиле, но чуть ли не на следующий день перезвонил:

– Они отказались от этой идеи. Newsnight не будут ничего снимать.

Я был крайне удивлен. Оказалось, они вовсе не собирались выяснять, был ли Сэвил преступником, и изначально хотели снять сюжет о возможной недобросовестной работе полиции. Отказались ли они проводить расследование, когда была такая возможность, побоявшись известности Сэвила?

Я был в недоумении. Все упускали из виду тот факт, что речь шла вовсе не о плохой работе полиции. Джимми Сэвил – друг премьер-министра Маргарет Тэтчер, филантроп и так далее – был педофилом. В этом была вся суть.

Я снова поговорил с Мейрионом Джонсом:

– Позволь мне взяться за это, и я попробую что-нибудь сделать.

С его благословения я обратился с этой идеей на канал ITV, сказав продюсерам:

– Это действительно весьма любопытная история, но заниматься ею придется с максимальной осторожностью. Потребуется время и нужно будет держать все в полном секрете.

Как и следовало ожидать, у руководства ITV возникли серьезные опасения. Мы часами напролет сидели в главном конференц-зале, подробно все обговаривая, и в итоге Алекс Гардинер, исполнительный продюсер и мой друг, сказал:

– Слушай, Марк, я думаю, что ты прав – в этом что-то есть. Давай возьмемся.

Следует помнить, что Сэвил только что умер – в глазах общественности он все еще был героем.

Это было смелое решение, учитывая, что тогда никто из нас – уж я тем более – не догадывался, как все обернется. Мы стали прорабатывать эту идею, поначалу только вдвоем – мой продюсер Лесли Гардинер (без которой программа никогда не состоялась бы, и она не родственница Алекса, как можно подумать) и я. Мы принялись копать, держа все в строгом секрете.

Мы объяснили совету директоров ITV, что не будем постоянно держать их в курсе, и они будут знать обо всем лишь в общих чертах. Я предложил ряд идей, чтобы ограничить круг лиц, которые могут ознакомиться с нашими материалами, потому что с каждым днем мы узнавали что-то новое. Конечно, я и представить не мог, что история получится настолько сенсационной, хоть и понимал, сколь громким может получиться расследование.

Я был уверен, что у Сэвила есть скелеты в шкафу, оставалось лишь найти их. Интуиция меня не подвела: наша программа перевернула общественное представление о нем с ног на голову. За один день из парня с передачи Jim’ll Fix It[12] он превратился в насильника, выслеживающего жертв в больницах и телестудиях по всей стране.

Поначалу все складывалось непросто. Хоть многие и были согласны, что не стоит останавливаться, куда бы ни завело расследование, руководство ITV было куда более настороженным. Я пообещал Лесли, что мы сделаем все необходимое, чтобы закончить программу.

В один из первых дней нашего расследования в офис пришла Лесли и сказала:

– Смотри.

Она включила телевизор: в новостях показывали аукцион, где распродавали личные вещи Сэвила. Некоторые уходили с молотка за сотни тысяч фунтов – его «Роллс-Ройс» был самой дорогой среди них.

Помню, я сказал:

– Знаешь что? Через некоторое время все эти вещи не будут иметь совершенно никакой ценности.

Тогда-то я и понял, что нам предстоит сделать очень важную программу, и вовсе не потому, что мы обвиним умершего человека в сексуальном насилии – это должно было навсегда изменить общественный менталитет. Люди больше не смогут закрывать глаза на то, свидетелями чего стали, делая вид, будто ничего не видели. Жертвам теперь будут верить. Я никогда прежде не оказывался в ситуации, когда ставки столь высоки, и понимал, насколько важно донести до людей эту историю.