Охота на вампиров

— Откровенно говоря, я о вашем городе слышал. Чай, не деревня. И о людях ваших тоже. Знатные у вас люди.

Ну вот, кажется за вежливыми разговорами начинаем приближаться к сути.

— Интересно, о ком же вы слышали?

Он вновь пыхнул и неторопливо сказал:

— Не только слышал, но лично бывал знаком. Вот вы, я вижу, молоды, и наверняка не знаете, что обитал в вашем городе очень известный человек Виктор Всеволодович Ермитин. А?

Опаньки! Приехали! Ну что» Александр Александрович, то есть Артем, попоем под мою музыку?

— Ерема, что ли?

Вот и огонек в глазах зажегся! Ща мы из искры раздуем пламя.

— Да, Ерема… — он с живым интересом посмотрел на Ала.

— Это мой дядя.

— Дядя?! Простите, Алексей Юрьевич, вы его племянник?

— Если можно, то с большой буквы — Племянник, или Племяш. А еще — А гей.

Александр Александрович схватил визитку и на этот раз прочел внимательно ее.

— Так ты Ал, что ли?!

— Прошу любить и жаловать.

— Ну!..

Благородный герой «Унесенных ветром» выдал такую матерную тираду, что ураган за окнами споткнулся и замер.

— Что ж ты сразу не сказал?! Элла! — заорал он. Тяжелая дверь распахнулась, и на пороге возникла секретарша. — Чаю! И все, что к чаю. Такой гость пожаловал!!!

— Помилуйте, Александр Александрович!..

— Зови меня Шура, Ал. Я о тебе кое-что слышал.

…Тут такое дело. Если с кем Ал не был знаком, или кто о нем краем уха слыхал, вроде господина Артемьева, надо вкратце пояснить, чтоб было понятно, чему тот обрадовался.

Когда Алу было лет пятнадцать, а Малыш крутился у ног крохотным волчонком, с ним произошла беда. Он стал жертвой научного эксперимента и у него случилась амнезия — частичная потеря памяти. За ним начали охотиться некие структуры, дабы продолжить творческие изыскания. Его славный дед, почтенный лесник Матвей Родионович, решил отрока от ученых дядечек схоронить и попросил своего старинного приятеля до времени парнишку приютить. Решение по-своему гениальное поскольку приятель, вышеупомянутый Виктор Всеволодович Ермитин, был не кем-нибудь, а вором в законе по кличке «Ерема». Так что Ал свое отрочество и юность провел в довольно странном окружении. А когда сознательность к нему маленько вернулась, и он вспомнил, куда его дед, тоже в далеком прошлом бандит, припрятал награбленные бриллианты, Ерема задумал сокровищами овладеть, а парнишку извести. Но случилось непредвиденное — как раз Малыш и спас Ала, а уважаемого Виктора Всеволодовича загрыз к чертям собачьим.

Но Артему об этом не было известно. Свидетелями сего прискорбного факта оказались только двое: Ал и его будущая супруга Ольга…

— Да-а, — сказал Артем, завершая свои воспоминания, — суров был твой дядя. Суров, но справедлив. И куда он сгинул, так и неизвестно?

Они сидели и мирно попивали какой-то коньяк. Точнее попивал его Александр Александрович, а Ал лишь причмокивал, мотивируя, что за рулем и еще сквозь бурю к приятелю добираться, у которого остановился.

— Увы, нет, — покачал Ал головой, выражая этим жестом мировую скорбь. — Он ведь болел. Свирепый диабет расшатал его зубы и почти лишил зрения. Ходил, опираясь на трость, но ясности ума Виктор Всеволодович не терял никогда.

— Это я помню. Я ведь ездил к нему на третейский суд. Дела давно минувших дней… Тебя, Ал, тогда не было, ты по делам мотался. Хотя о тебе говорили. А вот Ванька с Васькой присутствовали. Я на тех разборках с братьями Васильевыми и столкнулся.

Ал вдруг усмехнулся:

— А помнишь шрам у младшего?

— А как же! Вся рожа перекошена.

— Моя работа.

Артем аж крякнул:

— Эк, как ты его! За что?

— В порядок приводили. В одну, так сказать, систему. У Еремы была идея.

— Очень даже мудро, — согласился Артем. — Мы тоже сейчас стараемся избегать всяких разборок. Собачиться — только бабки терять.

Александр Александрович вновь набил трубку табаком, зажег длинную спичку, с наслаждением раскурил.

— Хороший у тебя табак, Шура. Ароматный.

— Ага. Ты не куришь?

— Нет. Но меня дым не раздражает.

— Он никого не раздражает. Моя вот тоже не курит, а иной раз просит меня подымить. Нравится ей. А ко мне что заглянул? Из вежливости?

— И из вежливости, и из любопытства.

— Ну-ну, интересно…

— Я тут давеча в казино побывал.

Артемьев перестал улыбаться.

— В каком казино?

— В твоем, на Первомайской.

— На Челюскинцев, — поправил он Ала. — На Первомайскую оно торцом выходит. Проигрался, что ли?

— Зачем? Наоборот, на тысчонку тебя разорил. Я ж, чтоб время провести, зашел. Любопытство мое в другом состоит, — сказал Ал, не меняя улыбки. — Увидел я там некоего джентльмена. И что странно, заведение твое, а крупье мне сказала, что хозяин он. Партнер твой? Колоритная личность. Как из оперы «Пиковая дама».

Однако Артемьев на изящную шутку не отреагировал. Он помрачнел, закусил трубку и угрюмо буркнул:

— Горский, сука…

— Что?

И вдруг Ал увидел, что «красавчик Кларк Гейбд» куда-то исчез. Вместо него сидел растерянный и даже чем-то напуганный мужчина.

Неоновые лампы продолжали вовсю гореть, но Артем сам как-то померк, стушевался. Он лег грудью на стол и посмотрел на снизу вверх.

— Как ты его высчитал, Ал?

Тут растерялся Ал:

— Кого?

— Горского этого, Карла Антоновича…