Охота на ведьм. Все тайны Средневековья

Однако подобное поведение, включая общение с дьяволом и регулярное исполнение магических ритуалов, может являться и признаком психической болезни. Вообще-то, своеобразные обряды, направленные на повышение урожайности полей или сохранение уюта в доме, совершались почти в каждой крестьянской семье. Так что относиться серьезно к каждому случаю «народной магии» ни Церковь, ни местные власти, ни даже энтузиасты – охотники на ведьм не могли. Под прицел попадало лишь явное злоупотребление чарами. Эту же логику принимает и медицина. Мелкие предрассудки и ритуалы, которые не требуют усилий для выполнения и регулярного повторения, не являются чем-то опасным. А когда подобные мелочи становятся основой жизни человека, а увлечение магией затмевает все, пора бить тревогу. Действительно, если сегодня кто-то начнет пить кровь младенцев ради омоложения, то его уж точно по головке не погладят.

Повторимся, нет ничего плохого в привычке стучать по дереву, чтобы не сглазить, молиться, медитировать или гадать на Рождество. Однако чрезмерное увлечение магией плохо именно потому, что оно чрезмерно. На начальном этапе магическое мышление представляет собой что-то вроде стойкого заблуждения и может являться формой адаптации к стрессу. Чего-чего, а стресса в те далекие времена людям хватало! И если стресс не преодолен, то синдром становится опасным. К нему присоединяются сверхценные идеи, которые почти не поддаются коррекции. Зигмунд Фрейд сравнивал таких больных с детьми, которым свойственно переоценивать мощь своих желаний, и пациентами с неврозом, панически избегающими каких-то конкретных мыслей из-за боязни, что они осуществятся (нечто вроде веры в сглаз).

Чтобы рассмотреть этот феномен, нет необходимости углубляться в далекое прошлое. Об эпидемии «веры в колдовство» в конце 1980-х и начале 1990-х годов пишет Виталий Анатольевич Жмуров – известный российский психиатр, кандидат медицинских наук и профессор – во втором издании «Большой энциклопедии психиатрии» за 2012 год: «Вероятно, можно утверждать, что такого распространения, как в постсоветский период, начиная с 90-х годов XX столетия, сектанства, мистики, оккультизма и целительства в бесчисленных их вариантах наша страна не знала даже во времена разлагающейся царской России, когда фактическим советником государя Николая II был сектант-хлыстовец Распутин. Ущерб, который наносит пандемия оккультизма, определить невозможно даже при всем желании в виду отсутствия соответствующей научно обоснованной методологии, но представляется, что он велик как в целом, так и в том, что касается психологического благополучия и психического здоровья нации. Его, похоже, потому и не замечают, что он столь велик (как у И. А. Крылова: “слона-то я и не приметил”). Эта проблема в “новой России”, как полагают некоторые исследователи, возникла главным образом в связи с проводимой в стране культурной политикой с опорой на ложные, чуждые ценности, разрушением сложившейся и отнюдь не самой плохой системы образования, распадом научных институтов, “утечкой мозгов”, а также депрессией, растерянностью основной массы населения, утратой перспективы развития ставшей фактически колониальной страны, движущейся под руководством политического олигархата к своему распаду».

Наши матери, отцы, деды и бабушки в свое время заряжали воду у известного «телемага» Кашпировского в не самые благополучные 1990-е годы. Что уж удивляться неврозам бедных женщин, страдавших от голода, холода, эпидемий, войн и всякого другого насилия в тот железный век, который звался Новым. От таких испытаний можно было не только подписать договор с дьяволом и назвать себя ведьмой, но и совершить нечто худшее.

Иногда мишенью обвинителей становились женщины, которые искренне верили в Бога, никаких договоров не подписывали (а порой и вовсе писать не умели), но выполняли роль народных врачей. Речь идет о знахарках, повитухах, травницах, костоправах, гадалках и другого рода врачевательницах. В деревнях, да и во многих городах, они зачастую предоставляли единственный доступный вид медицинской помощи. И ухудшение состояния больных воспринималось как результат намеренных действий, после которого следовало обвинение в колдовстве.

Рывок в области медицинских наук, который привел к настоящей революции, произошел только в начале XVII века, в то время, когда активный этап охоты на ведьм уже закончился. С философским обоснованием опытно-экспериментального исследования природы выступили Фрэнсис Бэкон и Рене Декарт. Будучи противниками схоластики («Схоластика бесплодна, как посвятившая себя Богу монахиня», – говорил Бэкон), они положили начало рациональному способу познания действительности. Не исключая значения симптоматического лечения, которое в основном практиковалось раньше, они и их последователи утверждали, что эффективным может быть только то лечение, которое воздействует на причину болезни.