Охота на ведьму

Фиалка с сожалением перевела взгляд с Тороя на эльфа. Всё это время Бессмертный молчал, собираясь с духом. О, лишь по одной вскользь брошенной улыбке красавицы-ведьмы эльф понял — она всегда, всегда знала о его влюблённости! А он-то, дурак, полагал, будто ей ничего не известно о тщательно скрываемой им пылкой страсти…

— Я уже всего добилась. — Тихо сказала она и в очередной раз мягко улыбнулась.

— Но ты не объяснила — зачем?

Итель сокрушённо покачала головой, словно бы досадуя, что её отвлекают какими-то глупыми, несущественными вопросами и при этом не спрашивают о главном. Точнее, не спрашивает. Ибо вопросов она ждала только от одного человека. От волшебника с синими глазами. Хм. А у Рогона глаза были тёмно-зелёные…

— Алех, всё, что мы совершаем в этом мире, мы совершаем от любви, для любви и во имя любви. — Она сделала паузу и слегка приподняла красивые брови, ни дать, ни взять многомудрая наставница, ожидающая ответа от ученика-лоботряса.

Алех не нашёлся, что ещё спросить и растерянно смолк.

— Скажи, Хельзак, кто сжёг тебе лицо? — внезапно обернулась Итель к некроманту.

Хмурый колдун стал совершенно мрачен. Он не понимал, зачем ведьма задет ему этот совершенно несвоевременный вопрос, однако ответил:

— Среди здешних магов был один… Зайир его звали. Состоял при восточной провинции Нимулун. Я тогда совсем молодой был. Глупый. Хотел одной старухе сына воскресить. Я у неё ночь ночевал. Наутро уже уходить собрался, как сынок её с сеновала упал. Лесенка хлипкая сломалась под ногой… Там и лететь-то невысоко. А он как-то неудачно. Да шеей на дровяницу. Ну и помер. Она и заголосила. Сынок-то единственный был.

Итель насмешливо смотрела на Алеха, словно ожидая от него, хотя и запоздалого, но понимания. Не дождалась. Тем временем Хельзак продолжал. Говорил он по-прежнему невнятно, отрывистыми рублеными фразами. В общем же рассказ свёлся к тому, что паренька он оживил, а на полдороге из провинции его нагнал взбешённый Зайир, негодующий по поводу того, что на вверенных его магическим заботам землях колдует некромант. Само собой схватились. Маг оказался сильнее и старше, ожёг юнца ударом огненной волны, да так и бросил на дороге, за мёртвого посчитав.

Люция теперь смотрела на хмурого и уродливого некроманта едва ли не с восхищением. Сначала-то её напугала его страшная рожа, а после рассказа о разве что не героическом поступке, захотелось едва ли не обнять.

Лишь Торой молчал, невозмутимо глядя на колдуна. Понятно, что некромант сделал благое дело, вот только не сказал Хельзак, из кого он жизнь для своего колдовства потянул? Из старушки-матери? Нет, из этой вряд ли. Значит из какого-нибудь деревенского жителя. А то и двоих. Интересно, после удачного воскрешения единственного сына старухи, сколько было нежданных похорон в деревеньке? Или всё дело неурожаем и засухой закончилось, а то и мором скота? Где-то ведь да черпнул некромант Силу для своего щедрого поступка.

— А вы, мальчики, — обратилась ведьма к близнецам, — расскажите, как от вас вельможные родители отказались, как из Атии прогнали за колдовство. Не стесняйтесь.

Близнецы покраснели от всеобщего внимания пуще прежнего. А Торой подумал, то-то черты их лиц ещё при первой встрече показались ему слишком благородными, породистыми что ли…

— А, может быть, ты, Нирин, расскажешь о том, как тебя едва не сожгли на костре, когда ты была совсем девчонкой? Или, нет, Люция! Расскажи-ка лучше ты.

Колдунка вздрогнула и растерянно уставилась на Фиалку. Ей-то чего рассказывать?

— Что глазами хлопаешь? — сварливо спросила ведьма. — Или не у тебя на глазах бабку истязали да на костёр тащили? Сама-то тоже, небось, едва ноги унесла.

Люция открыла было рот, но тут же снова закрыла и насупилась.

— Я понял. — Тихо сказал Алех. — Ты, значит, решила угнетённых с колен поднять, освободительницей сделаться?

Итель с недовольным видом поморщилась.

— Ничего-то ты не понял, Алех. Ничего. Не в освободительницы я подалась. Освобождают обычно тех, кто пленён. А мы все свободны. Только у одних свободы чуть больше, а у других чуть меньше. Но всё-таки она есть. Глупый ты. Я этот мир уравновесить хочу. Понимаешь? Я хочу, чтобы в нём, в этом мире, девочку, способную к ведовству или колдовству не обижали и не дразнили сверстники, не проклинали родители. Чтобы мальчик-некромант мог жить и учиться рядом с мальчиком-магом. Вот ты, Алех, был магом. Скажи, может маг воскресить человека? Молчишь. И правильно молчишь. Потому что не может этого даже самый сильный волшебник. А некромант может. И что с того, что он Силу из людей и природы черпает? Иногда всё вторично и чем угодно пожертвуешь. Или ты забыл?

Алех в ответ промолчал. Свита ведьмы настороженно переглядывалась. Однако чаще всего смотрели не на эльфа и уж конечно не на замухрышную колдуночку. Чаще всего взгляды обращались на молчаливого мага, который с начала встречи едва ли произнёс более десяти слов.