Охота на Волколака

Заняв единственный свободный столик в самом углу, у окна, мы с тетушкой дождались официанта и сделали заказ. Желудок, в ожидании пиршества, сжался до размеров изюминки.

– И как у них только смелости хватило показаться на людях? – возмущенно заворчала Инесса Ивановна, комкая в тонкой ручке платок. – А ведь месяца опосля суда не прошло. Поразительная наглость.

– Будет вам убиваться, тетушка. Ни Акулина Никитишна, ни Сергей Данилович за Ефима Ефимовича не в ответе. Откуда им было знать, что живут бок о бок с убийцей? Чай в крови при всех не купался, младенцев на завтрак не ел.

– Понимаю я все, душенька, – печально вздохнула она. – Однако ж и ты меня пойми. Я же верила им. Полагала Сергея Даниловича честнейшим человеком. Да он вырос на моих глазах… Отцы ваши дружили крепче родных братьев. Неужто не мог правду нам с тобой сказать? Ссудили бы в долг. Что ж мы не люди какие? Ведь не только себя, тебя едва не опозорил. Шепчутся, вон, всякие – дочку Леденцовскую заряди папеньких денег замуж позвали.

– Инесса Ивановна, такие пустяки, – махнула я рукой. – Не стоит переживать. Те более, что настой пустырника мы с собой не захватили.

– А ведь он приходил третьего дня. Вы с Глашей к модистке отлучались.

– Сергей Данилович? – удивленно захлопал я глазами.

– Он самый, – кивнула тетушка, пригубив чашку горячего кофе. – Прощение удумал просить. Я, разумеется, прогнала. А нонче сердце не на месте.

На Инессу Ивановну жалко было смотреть. До того исхудала, осунулась, переживая свалившиеся на нас напасти, что стала напоминать призрачную тень. Сначала мое ранение, узнав о котором тетушка целый день пролежала в постели. Без еды, принимая только Глашины микстуры. Затем новости о планах Бабишевых поправить свое состояние за наш счет…

Я уже отчаялась заставить ее сменить тему, боясь, как бы снова сердце не расшалилось. Кофе на себя что ли пролить? Благо провидение, прочитав мои отчаянные мысли, сжалилось и послало спасительницу.

– Софья Алексеевна, вот так встреча! Вы даже не представляете, какое счастье видеть вас!

Дарье Спиридоновне Колпаковой, репортеру «Сплетника», одной из самых известных в Китеже газет, был к лицу жгучий январский мороз. Молочные щеки девушки покрыл яркий румянец. Глаза светились радостью и озорством.

Вкупе с меховым полушубком, как у сказочной Снегурочки, и толстой светлой косой, спадающей на плечо, она притягивала к себе взгляды. И не только продавца за прилавком, единственного мужчины в помещении, но и сидящих за столиками дам.

– Действительно, неожиданная, но очень приятная встреча, – улыбнулась я ей и кивнула на стоящий справа от меня и слева от тетушки не занятой стул. – Тоже решили себя кофейком побаловать? Присаживайтесь к нам. Свободных мест сейчас днем с огнем не сыскать.

Дарья, не задумываясь, согласилась, и вскоре нас за столиком стало трое. Напряженная атмосфера развеялась. Вернулся присущий кофейным уют.

Как выяснилось, в «Монпансье» Колпакова оказалась по чистой случайности. Собиралась проведать кузину и решила прикупить конфет для племянниц. А тут новая приятельница. Ну как не подойти?

Знакомство с Инессой Ивановной, к моей радости, прошло на ура. Обладающая мощной жизнерадостной энергетикой девушка заставила мою тетушку позабыть о Бабишевых и раствориться в светской беседе.

– Так холодно нынче на улице, кровь в жилах стынет, – поежилась Дарья. – Но солнышко такое яркое. Кому охота по домам сидеть?

– Вот и мы о том же с Сонечкой подумали, – закивала Инесса Ивановна. – Встали засветло. На выставку наведались. А после уж сюда.

– Не та ли это выставка, где обещались неизвестную картину Василия Андреевича Тропинина публике явить, а по итогу – шиш?

– Она самая. Однако ж там такая печальная история… – тяжело вздохнув, тетушка пересказала Дарье все, что знала о скоропостижной кончине владельца холста, закончив причитаниями о незавидной судьбе бедной вдовы.

Колпакова поохала, покачала головой, но, видимо, ввиду профессии, не привыкшая долго горевать, поспешила сменить тему.

– Софья Алексеевна, не взыщите, но я должна признаться, – девушка молитвенно сложила руки в ответ на мой вопросительный взгляд. – Не удержалась, рассказала нашему издателю Дмитрию Андреевичу Бессодько все как на духу.

– О чем же?

– Так известно о чем. О том, как вы, храбрейшая из женщин, избавили город от Князя Тьмы.

А вот это неожиданно.

– Как вы узнали? Господин пристав обещал молчать.

– Газетчиков полиция ни в грош не ставит, – посетовала Дарья. – Но всем языки не оборвешь. Невидаль какая, хрупкая барышня выводит на чистую воду кровожадного душегуба. Китеж достоин знать своих героев. И я, как городской репортер, намеренна бросить все силы, дабы ваше имя, Софья Алексеевна, попало в анналы истории.

Я закашлялась. Инесса Ивановна, нахмурившись, постучала мне по спине.

– Извольте, Дарья Спиридоновна, – обратилась она к Колпаковой. – Как вы собираетесь этого добиться?