Охота начинается

В мае 2015 года, когда я сидела в спальне в окружении коробок, приготовленных для переезда, я начала писать историю, которая – несколько лет спустя – станет той версией «Хищных тварей», которую многие прочитали сегодня. Со временем она существенно менялась, превращаясь из расплывчатой амбициозной идеи в проработанный фантастический роман, до краев наполненный всем, чем я восхищалась и что любила в жанре янг-эдалт. Когда я писала и редактировала историю все эти годы, она стала для меня больше, чем средством творческого выражения, она стала средством катарсиса, шансом исследовать и заново обрести то наследие, которое было уничтожено силой из-за трансатлантической работорговли, – и воздать этому наследию должное.

Я называю «Хищных тварей» панафриканским фэнтези, потому что – хотя Эшоза не является реальным местом – источники вдохновения, повлиявшие на нее, находятся на совершенно настоящем Африканском континенте. Решение не фокусироваться на одном Африканском регионе было намеренным: будучи темнокожей американкой, я понимаю, что на самом деле никогда не узнаю точно (или хотя бы приблизительно), где жили и процветали мои предки до того, как их захватили, так что эта история воздает должное культурам, мифам и фольклору из разных регионов континента. Также она исследует, каково это – быть частью диаспоры, которая создана насильственно. Если вы знакомы с исследованиями африканской и афроамериканской культур, то, возможно, заметите некоторые скрытые и явные отсылки на страницах этой истории, но я думаю, что моя обязанность – объяснить здесь все прямо на случай, если у кого-то возникнут вопросы.

Значимый, но по большей части остающийся за кадром персонаж «Хищных тварей» – это известный ученый-натуралист Сатао Нкрума. Хотя у него нет непосредственного прототипа, он назван в честь двух конкретных людей. Первый из них – Кване Нкрума (1909–1972), известный ганский исследователь и политический деятель, который признается одним из отцов панафриканизма – идеологии, которая поощряет единство всех людей африканского происхождения. Имя Сатао при этом позаимствовано у слона. Слон Сатао (1968–2014) жил в Кении и был знаменит своими на редкость огромными бивнями, такими большими, что они почти доходили до земли. В мае 2014 года его жестоко убили браконьеры, которые охотились за слоновой костью. Его гибель нанесла сокрушительный удар по сохранению природы Восточной Африки. Таким образом, Сатао Нкрума назван в честь человека-революционера и прекрасного слона.

В книге есть и еще несколько легких намеков на политических деятелей, поддерживающих антиколониализм и панафриканизм по всему миру. Для меня важно, что Экон – молодой темнокожий мужчина, который любит книги, – о кружен не просто учеными, а учеными, которые выглядят так же, как он. В реальности наука, литература и история, созданные темнокожими, маргинализировались, отчуждались и иным образом преуменьшались со временем: проще говоря, я хотела, чтобы Экон жил в мире, где достижения темнокожих сохранялись, где им воздавали должное, и мы видим это в таких местах, как библиотека храма Лкоссы. Вы можете заметить, что несколько мастеров храма, где живет Экон, названы в честь признанных темнокожих политических лидеров и революционеров, таких как Ннамди «Зик» Азикиве (первый президент Нигерии), Джулиус Ньерере (первый президент Танганьики, сейчас Танзании), Джомо Кениата (первый президент Кении), Патрис Лумумба (первый премьер-министр независимой Демократической Республики Конго) и Маркус Гэрви (основатель Всемирной организации по улучшению положения негров и Лиги африканских сообществ).

Язык замани, который используется в «Хищных тварях», основан на суахили, на котором на сегодняшний день разговаривает около 11 миллионов человек, в основном в Восточной Африке. Я должна упомянуть, что не говорю на суахили свободно, но я выбрала его в качестве основы, поскольку мне всегда казалось, что это прекрасный язык и именно из него происходит мое собственное имя – Айана. Читатели, владеющие арабским, могут заметить, что некоторые слова из суахили напоминают арабские. Дело в том, что за годы торговли и культурного обмена суахили усвоил некоторые арабские слова. Хотя в какой-то момент я рассматривала возможность использовать в «Хищных тварях» искусственный язык, в итоге я решила, что это была бы своего рода форма отчуждения. За свою жизнь я не раз видела, как европейские языки используются в фэнтези, но никогда не видела фэнтезийных языков, основанных на языках Африканского континента, – и мне хотелось это изменить.