Охота (СИ)

- Что за… – начал было телохранитель, обернувшись, но юноша, молниеносно переместившись к нему, схватил его за шею так, что тот едва не потерял сознание:

- Ни слова, иначе ты труп! Останови машину у обочины, живо!

Когда автомобиль остановился, юноша усмехнулся и рывком вывернул ему голову так, что сломал шею. Киемори тем временем распахнул дверь лимузина и – в отчаянной попытке спастись – вывалился наружу, непрестанно харкая кровью. На его беду, улица, где остановился автомобиль была абсолютно пуста в этот ночной час – ни людей, ни проезжающих автомобилей.

Юноша неспеша покинул лимузин, на ходу натягивая водолазку. Воздух был влажным, недавно прошел легкий дождик и запах озона и мокрого асфальта щекотал ноздри. Пошарив в карманах пиджака мертвого водителя, он выудил оттуда пачку сигарет, спокойно прикурил и, видя, что Киемори пытается ползти – нанес резкий удар ногой по позвоночнику. Мужчина захрипел и опрокинулся, не в силах двинуться – но сознание не потерял. Юноша присел рядом с ним на корточки:

- Тебе, скорее всего, сейчас до лампочки, старик, – сказал он насмешливо, – но всё же передам, что мне велели. Наверное, ты помнишь Мидзогучи Табито, да? Так вот, это тебе привет от него, ну и благодарность за всё, что ты и Коеси Мэриэмон ему сделали.

В глазах Киемори Ямано застыл всепоглощающий ужас.

- А теперь, – добавил юноша, отбрасывая сигарету в сторону, – мне, в общем-то, поручено кое-что у тебя забрать, старик. Надеюсь, ты будешь настолько любезен, что отдашь это мне. Мне нужна твоя голова.

- Я вижу, ты принес мне то, что я хотел, Ив? – Оябун* Мидзогучи Табито, высокий мужчина с волевым лицом, стоял у огромного окна и смотрел на огни ночного Токио, расстилающегося внизу.

Большой кабинет никоим образом не выдавал пристрастий его хозяина – не было ни книжных полок, ни картин, ни фотографий. Стены были голыми, пол отполированным до блеска, светильники дорогими, но невыразительными. Огромный рабочий стол тоже был безликим, все было разложено по своим местам в безукоризненном порядке: ноутбук, телефоны, пепельница, подставка для карандашей и ручек, и коробка с сигарами. Оябун обернулся и взглянул на красивого юношу, который сейчас стоял на пороге, держа за жидкие волосы перепачканной кровью рукой отрубленную голову. Молча юноша подошел к рабочему столу и положил на него голову Киемори Ямано. Глаза на сером мертвом лице были широко распахнуты, рот приоткрыт. Мидзогучи вгляделся в мутные зрачки, потом одобрительно хмыкнул. – Это будет предупреждением другим! – сказал он. Потом Мидзогучи взглянул на юношу: – Ты всё сделал, как я велел? – Да, Оябун. Хотя, как мне кажется, отрезать ему голову прямо в клубе – было бы намного эффектнее, – последовал холодный ответ. – Мне было бы где разгуляться. Убивать только этого козла и его бодигарда было невероятно скучно. Мидзогучи тяжело вздохнул, чувствуя, как взгляд Ива скользит по нему. В этот миг даже Мидзогучи – человеку много повидавшему – стало как-то не по себе. Конечно, этот убийца подчиняется ему и синдикату «Сики», но даже при этом остается настолько своевольным и непредсказуемым, что хочется, на всякий случай, находясь рядом с ним, иметь между ним и собой разделяющую стальную решетку… С другой стороны нрав Ива невероятно возбуждал, от него исходила такая сексуальная сила, что сопротивляться этому было невозможно!

Мужчина преодолел расстояние, разделяющее их, и прикоснулся к шелковистым волосам юноши. Тот никак не прореагировал на его прикосновение. Тогда мужчина зашел ему сзади, обнял за тонкую талию и привлёк его бедра к себе. В паху разлилось острое желание. Ив оставался неподвижным – ничем не выдавая своего удовольствия или, наоборот, неудовольствия – его сердцебиениё оставалось спокойным, пуль не учащался, дыхание было равномерным. Зеленые глаза Ива так же демонстрировали его равнодушие к происходящему.

- Неужели у тебя нет других страстей, кроме страсти убивать? – шепнул мужчина, лизнул бледную мочку его уха.

- Чем плоха эта страсть? – равнодушно откликнулся Ив.

Руки Мидзогучи скользнули ему под водолазку, совсем как до этого – руки Киемори.

- Тем, что ты не отвечаешь мне взаимностью. А ведь я так тебя хочу… – произнес мужчина. – Если бы ты хоть чуть-чуть был взволнован моим прикосновением – я бы тут же тебя трахнул. Впрочем, всё равно, рано или поздно – я тебя поимею. И ты мне не откажешь, ведь сейчас ты не отталкиваешь мои руки – значит и потом не оттолкнешь!

В глазах Ива появилась усмешка, но Мидзогучи не увидел её – ведь он стоял сзади. Когда мужчина отпустил его и ушел к рабочему столу, взгляд юноши вновь стал безразличным ко всему.

- А на счет куража… Ты знаешь, нам нельзя светиться. Если бы ты устроил резню, все пошло бы не так как мне надо, – Оябун сел в кресло. Он вновь поглядел на голову Киемори, и вздохнул во второй раз. – Тебя не интересуют политические игры, а меня – интересуют.