Охота светской львицы

Еще больше подрумянившиеся на солнышке, а от того возмутительно похорошевшие девчушки быстренько подхватили свои вещички и, словно стайка бабочек в прозрачном пакете, потянулись за охранником. Изнемогшие владельцы побрели охлаждаться в океан, оставив на песке лужицы ядовитой слюны. А Юрий Алексеевич не мигая смотрел вслед Кузнечику, и от его взгляда я моментально замерзла, несмотря на жаркое солнце.

В номере нас ждал обед, а также пакет с разноцветными надувными кругами. Ты смотри, Жанна все-таки передала мою просьбу Винникову. Очень хорошо, это будет план «В» – уплыть с детьми в океан. Но это только если провалятся планы «А» и «Б», которых у меня, правда, пока нет.

А упало, Б пропало, что осталось на трубе? Идиотка Анна Лощинина там осталась, вот что. И именно что, а не кто, ибо удостоилась почетного звания дубины стоеросовой, а дубина – предмет неодушевленный. Вот и лежит теперь этот предмет на песочке и грызть готов этот песочек от злости и бессилия. День уже клонится к вечеру, завтра утром детей уведут и… Нет, уж лучше план «В». Не знаю, как мы доберемся ночью до пляжа, буду надеяться на удачу. Один раз она меня уже не подвела.

А к истомившейся от долгого ожидания толпе присоединилась отвратительная жирная старуха, загоравшая топлес. Ее вторичные половые признаки свесились до пояса, стринги утонули в телесах и на их присутствие указывали лишь периодически выкапывающиеся из груды жира веревочки. Эта мадам Очарование оценивающе и по-хозяйски пялилась на меня, только что в зубы не заглядывала.

Решено, план «В». Стиснув зубы, я молча шла с пляжа к дому, не реагируя на вопросы Кузнечика и не глядя по сторонам. Кто-то прошел мимо, задев мою руку. Я невольно оглянулась. Невежей оказался Лютик, невозмутимо продолжавший идти дальше. Господи, неужели…

И только сейчас до меня дошло, что моя рука, та, которую задели, рефлекторно сжалась в кулак. А в кулаке что-то есть.

ГЛАВА 36

Это прожигало мне ладонь, я с трудом удерживалась от того, чтобы не посмотреть прямо сейчас на свою добычу. Но недаром мое второе имя Невозмутимость. Или третье?

Я мужественно преодолела оставшиеся до нашего домика метры с веселой и непринужденной улыбкой. Правда, Кузнечик почему-то удивленно косилась на меня, но ничего не сказала.

Однако как только наша стайка ввалилась в номер, маленькая союзница повернулась ко мне и, сочувственно гладя по плечу, участливо спросила:

– Улечка, больно, да?

– Что – больно? – озадачилась я.

– Тебя ведь толкнул тот, из персонала, который злой тетке помогает, ты после этого так перекосилась вся, ужас просто!

– Неужели так заметно было? – расстроилась я.

– Не волнуйся, Улечка, – Инга прижалась ко мне. – Это только я такая наблюдательная, а остальные еще слишком маленькие, чтобы понимать.

– Ах ты моя мисс Марпл, – пощекотала я Кузнечика.

– Неправда, – малышка рассмеялась, – я, конечно, взрослая девочка, но ведь не старуха, как твоя мисс Марпл. Ты меня не отвлекай, ты ведь не ответила на мой вопрос – тебе очень больно?

– Нет, тут другое, – серьезно произнесла я. – Ты же понимаешь, времени у нас осталось очень мало, а сделать надо много, поэтому иди покушай пока вместе с остальными, да поплотнее, силы нам понадобятся.

– А ты?

– Я тоже поем, чуть попозже, только забегу в ванную песок смыть.

– Ты только недолго, а то мы все вкусное съедим, – и Кузнечик присоединилась к девочкам, с аппетитом уплетающим ожидавший нас в номере ужин.

Да, все-таки банальная, набившая оскомину медицинская мудрость: «Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!» – в очередной раз доказала свою состоятельность. Еще вчера утром в этом номере меня встретили бледные, заморенные, хнычущие хлюпики. Но два дня, проведенные на пляже, плюс хорошая еда с обилием фруктов совершили чудо – передо мной, весело хихикая и кидаясь виноградинами, сидели загорелые, румяные, жизнерадостные девочки с ясными озорными глазами. С тех пор как у них появилась я, дети перестали бояться, и это тоже в немалой степени помогло им стать такими, как сейчас.

Что ж, посмотрим, что передал мне Лютик. Может, там просто тщательно нарисованная фига.

Закрывшись в ванной и пустив воду, я развернула листок. Корявым почерком на плохом английском были нацарапаны несколько строчек, которые для меня сейчас были лучше всех шедевров мировой литературы, самым ослепительным откровением, которое когда-либо встречалось в моей жизни. В этих скрижалях моему алчущему взору открылась ИСТИНА.

А заключалась она в том, что надо больше читать. И тогда будешь больше знать. И тогда на твоей стороне может оказаться парень по имени Тхан и протянуть руку помощи. Или ногу. Но это детали.