Охота в атомном аду

Вот с них (поскольку вести точный ответный огонь из всей их «бандгруппы» были способны только они) я и решил начать. Подобрался поближе к стрелкам-скупердяям и стал более-менее видеть их спины. Хотя, в принципе, мне на них можно было особо и не смотреть, автоматика «ИКНС» своё дело знала туго…

Ну что же, понеслась… Будем считать, что сегодня снова выдался хороший день, чтобы помереть. По крайней мере, для кого-то…

Я поднял автомат, грамотно держа его левой рукой за цевьё (в ВДВ и разных продвинутых войсках при хвате за магазин вообще всегда бьют по рукам, поскольку это по ТБ категорически не положено). Оружие у меня тяжелее обычного, а значит, его меньше уведёт в сторону при стрельбе. Хотя автоматы с деревянным прикладом этому мало подвержены, так сказать, конструктивно, а вот те же «АКМС» за счёт откидного приклада, если верить тем, кто из них много стрелял, при стрельбе очередями водит конкретно.

Сначала я дважды дал с колена по два-три выстрела (получился так называемый «тук-тук», который некоторые ещё называют «почерк разведчиков») в спины двум стрелкам с мосинскими карабинами, и они кувыркнулись бородатыми мордами в траву, прежде чем поняли, чем и откуда их убило. Звук стрельбы шуганул из травы и окрестных кустов каких-то мелких птиц, что дополнительно дезориентировало остальных «потенциальных жертв» – в подобные первые моменты всегда непонятно, кто и откуда стреляет…

А по ним я засадил уже длинными. Как учил, помнится, в Чечне своих бойцов из разведвзвода мой знакомый (ну то есть как знакомый, пару раз сидели да выпивали за жизнь), вэдэвэшный сержант Егоров, уходя с людьми в засаду: пацаны, не выцеливайте, хуярьте по ногам, первые пули всяко подрежут противника, а последующие по-любому достанут падающее тело…

Тот, что был с «ППШ», не то что выстрелить, а даже и встать-то с земли не успел, вроде бы лишь повернулся ко мне лицом, получив несколько раз в спину и грудь. Оставшиеся четверо вскочили, один тут же схлопотал пару пуль и рухнул назад. Трое бросились врассыпную, в целом не технично, но всё-таки стараясь бежать зигзагом и пригибаясь в высокой траве (залечь и затихариться для них было бы грамотнее, против кого-то, не обладающего всевидящей автоматикой, это могло иметь некоторые шансы), но в данном случае это всё равно не работало, и я скосил их одной не особо-то длинной очередью. Тем более пули были бронебойные…

Один из троицы, упав, не умер сразу, а какое-то время шевелился в траве. То ли агонизировал, то ли, чисто инстинктивно, пытался уползти. Но, подойдя ближе, я окончательно успокоил крайнего недобитка, пристегнув его к земле экономно-короткой очередью.

Как я и рассчитывал, ни один не ушёл. Пять минут работы и «бубен» не был расстрелян даже наполовину. А «калашников» при этом не слишком нагрелся. Всё-таки хорошо, когда ты вооружён лучше, чем любой мыслимый противник. Хотя отдельные «эстеты» скажут, что это не бой, а просто пошлое убийство. Ну так здесь как бы и не рыцарский турнир…

В возникшей тишине вроде бы стало слышно гудение крупных, как мне показалось, зелёных мух, почуявших свежую падаль…

Почти бегом я приблизился к останкам танка и обогнул его. Что-то слабо копошилось в кустах за танковой кормой.

Я остановился и заорал, обращаясь непосредственно к шевелению:

– Брось ствол, дура! А то кончу!

И стрельнул короткой, на пару патронов, очередью явно выше возможной цели.

– Не стреляйте! – простонал смутно знакомый голос.

Ответ был верный. Значит, поняла.

Я подошёл, держа кусты на прицеле. Та, кого я один раз уже пощадил, сидела в помятой траве с самым что ни на есть страдальческим видом. Пистолет лежал рядом, возле её вещмешка. Первое, что я отметил, – пальцы рук дамочки были густо запачканы кровью, на левом плече брезентового дождевика невезучей мамзели была неровная дыра с изгвазданным тёмным краями. Юбка недоучившегося медработника оказалась надорвана по шву, и своё левое бедро она кое-как перетянула окровавленной сероватой тряпкой, при этом брызги и потёки крови запятнали всю её левую ногу, до самого домотканого носка и галоши.

Ага, то есть они её подстрелили и ждали, пока «клиентка» истечёт кровью или потеряет сознание? На летней жаре это был вполне реальный и логичный вариант…

– Опять вы? – простонала снова влезшая не в своё дело медичка. – Армейская разведка? Задание командования?

– Ну а кто же ещё? Или тут офигенно много народу шляется? Ты-то какого хрена за мной потащилась в такую даль, на эти пожарища, мин херц? Снова старостиха велела?

– Вы не понимаете! – еле слышно выдохнула раненая. – Все уже думали, что давно ничего нет, ни власти, ни армии, а тут вы…

– А тут я. И что дальше? Теперь выходит, что оно есть? «И всё-таки она вертится»? Что может изменить в представлениях о смысле здешней убогой жизни один-единственный солдат Пыжик или матрос Чижик?

– А то, что теперь, после того что вы сделали с Зинкой, все в деревне начали думать, что советская власть точно жива, раз ещё есть солдаты, которые так хорошо стреляют и имеют достаточно патронов…